В самый неподходящий момент мой телефон зазвонил, и на всю округу раздалась мелодия «Аве, Мария» Я сжала кулаки от бессилия. Плюс от всего этого был только один – при звонке экран телефона засветился, и я смогла без труда отыскать его, как, впрочем, и фонарь.

– Это еще что? – озадаченно произнесли парни и мигом оказались около моих кустов, из которых я буквально восставала, а не поднималась.

Меня осветили фонарем, заставив инстинктивно прикрыть лицо руками. Лица парней было видно плохо. Зато запах одеколона усилился.

– О, да тут девочка. Что ты тут делаешь? – спросил меня широкоплечий парень с темными волосами, забранными в короткий темный хвост. Судя по голосу, это был Шейк. Он стоял, уперев достаточно-таки крепкие руки в боки и склонив голову. В глазах его были и интерес, и недоумение, и смех, и даже желание позаигрывать. Второй же молодой человек – выше, тоньше и смазливей, чем Шейк, молча всматривался в мое лицо с совершенно другими чувствами, гневно щурясь. У меня было такое чувство, что он пыжится, чтобы что-нибудь да вякнуть.

Я кротко улыбнулась.

– Мальчики, не подумайте ничего, я просто тут по нужде, – попыталась я сыграть «в дурочку», подражая Алёне – в нужные моменты у нее это получалось на пятерочку.

– По нужде? – осклабился Шейк.

– Да, просто я…

Но меня нагло перебили.

– Что, подслушивала? Мерзота, – выдал, наконец, тот самый Ярик голосом, которым только преступников обличать да обвинять во всех грехах.

И у меня вдруг голова закружилась от чувства дежавю. И стало легко и тяжело одновременно, и цвета и краски обострились, и звуки стали громче, и одеколон казался слаще цветочного нектара и кружил голову…

Что случилось?

Почему он кажется мне знакомым?

И это чувство… Что случилось с моим сердцем? И левую руку браслет жжет.

– Сам ты мерзота, – как-то отсрочено возмутилась я, и маска дурочки все же слетела с моего лица. Он меня еще и оскорблять вздумал?!

– Мерзота – это констатация факта, – выплюнули мне в лицо с высокомерным отвращением. – Подслушивать других, чтобы достать код? Отвратительно. Как будто бы в дерьмо вляпался. Беги, сообщай своим, девочка.

Перед внутренним взором вдруг появилась мимолетная картинка.

Молодой человек. Совсем еще юный, одухотворенный, но воинственно настроенный, с необычными глазами… яркими, мятного редкого оттенка, с серебром у зрачка и с темной тонкой каемкой вокруг радужек.

Правильное лицо, сужающееся книзу, с незаметной ямочкой на подбородке, благородными ровными скулами, слегка ассиметричными бровями, одна из которых была чуть вздернута. Шрам на вершине правой скулы – тонкий, видно, если присмотреться…

– Ну, давай же, вперед, – говорил знакомый голос как в тумане. – Беги к своим, расскажи, что вынюхала.

…воздушный образ. Знакомый образ. Нежный. В ореоле ласкового снегопада.

Бывает ли теплым снег?..

Я дернула головой. Видение исчезло. Зато вдруг я поняла, кто передо мной. И все стало на свои места – и знакомая фамилия, и чувство дежавю, и желание проучить этого негодника.

Почти на автомате я подняла фонарик и, включив его, резко направила луч света в лицо Ярославу.

– Ты что делаешь?! – заорал он, прикрываясь рукой от неожиданности.

– Здравствуй, Ярослав. Я никогда не забуду ту практику в школе номер 8, – даже как-то злобно улыбнувшись, проговорила я. – Вот мы с тобой и встретились.

***

– Как-то они встретились не очень хорошо, – сказала девочка-подросток, сидящая на ветке раскидистого дерева – прямо под Настей и Ярославом. Они сейчас переживали не лучший момент в своей жизни под названием «узнавание»