– Ребята, уходим!

И первый сиганул в темноту. Эшелон шёл ночью, насыпь крутая, но перекрутившись, я остановил падение, ничего не поломав. Как я видел, вагон покидали фигурки одна за другой, кто бежал прочь, кто пытался встать, и падал, видимо травмированы. Нужно помочь. Сам хромая, колено отбил, я поспешил к ближайшим командирам.

– Одинцов! – окликнули меня. – На выход.

Зевнув, был поздний вечер, спать хотелось, я встал с нар и направился к выходу. Тянуло бок, там швы на днях сняли, но пока ничего, терпимо. Я не арестован, идёт проверка Особого отдела армии, где мы вышли к своим, это Юго-Западный фронт, перейдя передовую. Подозрение конечно вызвало многое, попали в плен, дальше до Джанкоя вели, в вагонах четыре дня перевозили, и бежали у Винницы. Там я собрал восьмерых травмированных командиров, от майора до младшего лейтенанта, некоторые ранены до этого были, угнал автомобиль у немцев, и мы за три ночи огромный путь преодолели, что считалось невозможным. И доехали до своих. Причём, на машине. Благо у наших было наступление, линию фронта выравнивали. Плюс я сохранил награды и документы, мол, спрятал под бинтами. Это тоже подозрительно, поэтому шла углублённая проверка. А спешил я по той причине, что меня наградили, чтобы не зарубили. Да и личное дело чистым было. Вроде всё. Орден уже считай мой, нужно только получить. Надо сказать, допросы шли, без мордобоев, я часто к медикам ходил, там встречал других спасённых. Все мы проходили проверку, хотя пристальный интерес в основном ко мне был. Две недели уже проверяли. В госпитале не держали меня, раны признаны не таким опасными, но проверка шла.

Сейчас же вызвали, на ночь глядя, в Особый отдел, и сообщили, это сделал следователь, что вёл всё это дело:

– Мы проверку закончили. Состава преступления не выявлено, более того, была высокого оценена ваша удача, и этот рейд из глубокого тыла к передовой. Однако тщательная проверка показала, что никакого Германа Одинцова не существует. То место жительства, что вы указали, не подтвердило ваше существование.

– Это где это? – удивился я.

– В Сыктывкаре. Сегодня пришёл ответ телеграммой.

– Так я там родился, меня двухмесячного увезли на Поволжье.

– Допустим. Это вы тоже сообщили, но и там о вас не слышали. Что вы на это скажите?

Я пожал плечами. Не думал, что так будут глубоко копать, да и время не то чтобы архивы серьёзные и базы с информацией были, однако всё же нашли моё слабое место, прошлое своё я действительно не могу подтвердить.

– Мы часто переезжали.

– Вы лжёте. Впрочем, вами уже будут заниматься не мы, с нашей стороны к вам претензий нет. Вас отправляют в Москву, там разберутся.

Конвой действительно ожидал, городок, где находился штаб армии, имел свою железную дорогу, и вот попутным составом меня в тыл, в Москву. Интересно даже чем это всё закончится. Да и что за преступление? Ну, неверную информацию дал, но звание и награды честно заработаны. Пока еду, стоит внимательно обдумать, что говорить. В Москве сразу на Лубянку, там пока вещи принимал дежурный командир, я покосился на ещё одного, молодого лейтенанта, и сказал:

– А я тебя знаю. Ты из немецких диверсантов, тогда в нашей форме были, пограничниками рядились. Встречались…

Это всё что я успел сказать, диверсант не стал дожидаться, когда я полностью раскрою его, и схватился за кобуру. То есть не стал с улыбочками объяснять, что это не так, а сразу пошёл на прорыв. Успел застрелить сотрудника местного, в меня стрелял, я упал за стойку, не достал, и ранил ещё двоих, пока его не зафиксировали. Живым брали, только ногу сломали, жёстко пеленали. Тревога по всему зданию стояла, меня за шкирку и в кабинет высокого начальства, знаю этого сотрудника, по прошлой жизни, плотно он со мной тогда не работал, на подхвате был, но опытный сотрудник. Интересовал его именно их коллега, который и не коллега вовсе. Где видел, когда и как опознал? Говорить про окрестности Владимир-Волынска я не стал, тут я в другом месте войну начал, описал, что видел их в окрестностях Минска, группа в форме пограничников, я ночью хорошо видел, вот и наблюдал, как они взяли в ножи водителей автоколонны советских войск, и уехали на этих грузовиках. Это было, когда я раненый в лесу прятался. Только-только окружение завершилось.