– Но нельзя ли мне прямо сейчас пойти и посмотреть место тогдашнего преступления?

Улыбка офицера стала еще шире.

– Я полагал, что все детали мы прояснили в телефонном разговоре. Мы не можем быть более открытыми.

Анника ответила Петерсону неуверенной улыбкой.

– Вы читали статью Бенни Экланда? Она была опубликована в «Норландстиднинген» в пятницу.

Офицер предложил ей сесть за стол. Анника сняла куртку и достала из сумки блокнот.

– У меня с собой есть копия статьи, – сказала она, – так что если вы хотите.

– Я знаю, о какой статье вы говорите, – сказал он и посмотрел на молодого офицера, вошедшего в кабинет с большим планшетом в руках. – Не поставите здесь закорючку?

Анника поставила под заявлением о посещении военной базы неразборчивую подпись.

– Нет ли здесь доли правды? – спросила она, жестом отказавшись от чашки кофе.

Офицер налил себе кофе в большую кружку с изображением Брюса Спрингстена.

– Есть, но очень небольшая, – ответил офицер, и у Анники упало сердце.

– Там есть новые сведения, – сказала она, – во всяком случае, для меня. Давайте пройдемся по тексту – утверждение за утверждением, чтобы я получила четкое представление, что там правда, а что – нет.

Зашуршав бумагой, она извлекла из сумки копию статьи.

Капитан Петерсон подул на кофе и осторожно отхлебнул.

– Старые самолеты были заменены ста тридцатью пятью «Драконами» в конце шестидесятых, – сказал он. – Это в любом случае соответствует действительности. Разведчики поступили в шестьдесят седьмом, истребители – в шестьдесят девятом.

Анника вслух прочитала отрывок из статьи.

– Правда ли, что попытки саботажа случались и раньше, когда кто-то запихивал спички в какие-то трубки?

– Существовало множество левацких группировок в то время, – пояснил офицер. – Ограды и щиты вокруг базы имеют, конечно, юридическое значение и в самом деле запрещают кому бы то ни было проходить на территорию базы, но если кто-то захочет на нее проникнуть, это не проблема. Мальчишки думали, что могут серьезно повредить самолет, засунув спичку в трубку Пито, но мы считаем, что ни одна из этих групп не могла стоять за терактом 1969 года.

Анника записывала.

– Но как быть с остатками горючего? Сведения о сливе горючего в металлические емкости соответствуют действительности?

– Да, – ответил капитан Петерсон, – само по себе это правда. Но дело в том, что поджечь авиационный керосин с помощью спички невозможно. Это слишком низкооктановое топливо. Для того чтобы оно вспыхнуло, его надо очень сильно нагреть, так что в этом пункте сведения в статье неверны. По крайней мере, это невозможно сделать в Лулео, да еще в ноябре.

Он беззаботно улыбнулся.

– А проводились ли в тот день большие учения? Действительно ли все самолеты стояли на поле?

– Преступление было совершено в ночь на среду, – сказал капитан. – Мы же всегда летаем по вторникам, всей флотилией в полном составе. Это делается уже в течение десятилетий. В три захода, последняя посадка в двадцать два часа. После этого самолет может простоять на поле несколько часов, прежде чем его отбуксируют в ангар. Взрыв произошел в час тридцать пять, когда все самолеты были в ангарах.

Анника с трудом сглотнула и положила копию статьи на колени.

– Я думала, что статья прольет хоть немного света на эту историю. – Она попыталась улыбнуться офицеру.

Он улыбнулся в ответ. Анника наклонилась к нему:

– С тех пор прошло уже тридцать лет. Почему вы не расскажете, какова все же была причина взрыва?

Наступила тишина. Анника не имела ничего против – напряжение сейчас испытывает Петерсон, а не она. Как жаль, что он не мучается угрызениями совести по поводу того, что ей пришлось понапрасну совершить тысячекилометровое путешествие. Пришлось смягчить формулировки.