– Неудачная встреча с асфальтом.

Царапина была совсем небольшая, если нужно, ее легко можно было заполировать. Если бы он хотел фотографировать, продавать или – он хмыкнул – носить эту туфлю. Но нет, ничего из этого он делать не собирался. У него была другая цель.

Эта идея пришла к нему почти сразу, как только он подобрал стилетто Фредерика К. Калеб так торопился на встречу, что мог бы не заметить туфельку. Но что-то вроде красной вспышки привлекло его взгляд, и он остановился отчасти из любопытства, отчасти из-за того, что какое-то шестое чувство подсказало ему: эта туфля вовсе не выброшенная ненужная вещь, а что-то большее.

Намного большее.

Еще прежде, чем поднять ее, он узнал фирменную черную, в тонкую полоску подкладку, а потом и автограф дизайнера, вшитый в кожаную стельку. Сначала почти квадратная «Ф», а потом «К». Калеб почти машинально сунул туфельку в карман пиджака, махнул рукой проезжавшему такси и отправился на встречу. Он не сомневался, что кто-то потерял ее… Но и не собирался упускать возможность отплатить акуле, угрожавшей послать «ЛЛ Дизайн» на дно океана моды. Его работники рассчитывали на него. Рассчитывали, что он удержит их судно на плаву, и он обязан был это сделать!

«Да, но как?» – спросил его внутренний голос.

– И теперь, когда у тебя есть эта модель Фредерика К, – спросила Марта, – что ты собираешься с ней делать? – Она крепко прижала туфельку к своей груди, словно расстаться с таким сокровищем было выше ее сил.

Калеб забрал туфлю и поставил ее на полку.

– Оставить у себя, – сказал он. – А самим сделать что-нибудь покруче. Мы уже давно говорили о том, чтобы запустить линию обуви. И успеть сделать это прежде, чем наше судно сядет на мель. Эта туфля буквально свалилась мне в руки. Буквально. И нужно быть дураком, чтобы не воспользоваться этим шансом.

– Ты наконец-то решился? – На лице Марты появилась одобрительная улыбка. – Чертовски вовремя! Думаю, Леонора тобой бы гордилась.

Он вздрогнул: «Гордилась? В самом деле?»

Его взгляд остановился на портрете, висевшем на дальней стене. Копия маслом изображала молодую Леонору, а не ту женщину, которую знал Калеб. Улыбка на тонких губах, платиновые волосы, собранные в свободный узел, – такой же, какой был у нее всегда и из которого часто торчал карандаш. Казалось, она смотрела на него и терпеливо ждала. Ждала, что он сотворит чудо. Поступит правильно.

Он закрыл глаза, не в силах больше смотреть на портрет.

Правильно. Разве когда-нибудь он знал, что это такое?

– Гордилась? – повторил Калеб. – За то, что я сделал с ее компанией? За то, что я за один только год почти разрушил дело всей ее жизни?

Марта наклонилась к нему, ее лицо стало серьезным.

– Ты оказался на спине дикого слона, когда взял на себя руководство компанией. Я знаю, это было трудно, но ты сделал свою работу куда лучше, чем думаешь. А сейчас… – она прижала руку к груди, ее улыбка вернулась, – ты идешь на риск. Собираешься сделать прыжок в неизвестность. Это то, что всегда делала Леонора. И все-таки… что ты дальше собираешься с ней делать?

Он повертел туфельку за каблук. Это было настоящее произведение искусства – плавные линии с глубоким треугольным вырезом на носке и маленькой застежкой из золотистого металла.

– Я думал дать ее Кенни на пару недель. Пусть поработает…

– Не надо. С женской обувью у него ничего не выйдет – говорю это как женщина, пускай и не молодая, но та, которая до сих пор обожает стильную обувь.

Марта была права. В «ЛЛ Дизайн» было не так уж много талантливых дизайнеров. Еще до того, как сошла со сцены его мать, от них ушли двое лучших дизайнеров, а потом и еще двое. И сейчас Калеб был просто обязан что-то сделать.