Божечки, Лика! Их же сразу двое! Двое! Это… это немыслимо, это так развратно, пошло!

И так сладко и прекрасно!

Я пыталась сдвигать ноги, но они как-то сами раздвигались, клитор распух от прикосновений, я была вся мокрая там, внизу, слышала, как хлюпает! Как сжимались соски, когда кто-то из них прикасался к ним губами через ткань рубашки.

Я даже не знала чьи руки на мне, чьи где, кто ласкает моё лоно, кто трогает нежные полушария, кто целует.
Моряки становились всё настойчивее, понимая, что моё тело им отвечает, реагирует.
Как в моих руках оказался член одного из них я не знаю. Он был очень большой горячий, гладкий, шелковистый. Сталь, обтянутая бархатом — где-то я читала о таком.

А потом на меня накатило! Это на самом деле было невероятно. Словно тело сначала превратилось в туго натянутую тетиву, которая держит стрелу, а потом стрелу выпустили. Словно что-то внутри сжималось, сжималось, а потом расслабилось, взорвалось, выпорхнуло наружу сверкающим фейерверком удовольствия. Мне было так хорошо, что я даже не осознавала, где я, кто я, с кем я… Неужели это со мной? Неужели я так бесстыдно кричала, раздвигая бедра и предлагая себя? Показалось, что я даже на мгновение потеряла сознание от кайфа.
А потом… потом пришло отрезвление. Что же я натворила!?

И… их огромные члены, оказавшиеся напротив моего лица стали пугать…

Они ведь хотят меня! Эти ласки — просто прелюдия. Я получила свою долю блаженства и теперь должна ответить!

Но… я ведь не могу? Не могу расстаться с невинностью вот так?

Смотрю на то, что они мне предлагают и чуть не плачу. Большие головки, узловатые вены, капелька какой-то мутноватой жидкости вытекает из крошечной дырочки у одного из них… Это сперма? Ох, я еще и рискую оказаться беременной? Или нет? Потому что они всё-таки натягивают презервативы. Эти двое хотят, чтобы я взяла их гигантские приборы в рот? Сразу оба? Или по очереди?

Но ведь это ужасно! Я же никогда… я…

— Я девственница…— Сначала почти шепчу, так, что слышно, наверное, только мне.

А потом буквально кричу.

— Я не могу! Я девственница!

И эти двое застывают в недоумении. Переглядываются. Будто взвешивают мои слова, решая верить им, или нет!

— Что? Ты? — Вадим неожиданно усмехается, — Крошка, кому другому расскажи! Ты, конечно, актрисуля — блеск, так в невинную овечку со мной давно никто не играл. Но… Куколка, мы же понимаем от кого ты бежала и почему?

— Я… я же сказала? Отец, он…

— Отец? А почему не мамка? Или ты сутенера папашей называешь?

— Кого? Вы что? Я… я правду говорю, почему вы не верите?

— Потому! — почти огрызается Влад, а Роман его тормозит.

— Стой, брат, погоди. Малыш… ты… расскажи по порядку, как дело было?

— Ты что, Ром, веришь этой шлю…

— Погоди ты! Влад! Тише. Она… я не уверен, что она…

— Я не шлюха! — перебираю одними губами, тихо-тихо… — я девственница!

— По тому платьицу, в котором ты сюда пришла и не скажешь. — снова ухмыляется Влад. Я боюсь его, он… он на самом деле мне не верит. А Рома… Рома, кажется всё-таки на моей стороне.

— Малыш, ты объясни, как ты оказалась тут в таком виде? Почему эти быдланы за тобой гнались?

— Я… я…

Закрываю глаза, сглатываю… Передо мной снова та жуткая картина. Мой отец, Хрюнин. Они бьют по рукам. Хрюнин мерзко посмеивается, потирая руки, а потом говорит, как ему не терпится меня получить и… разложить поскорее на брачном ложе.

“Жалко, маленькую конечно, но уж я ей заснуть точно не дам, отымею по полной, все дырочки опробую, но она в обиде не останется, уж что-то, а баб трахать я умею”...

Он это говорил и они довольно усмехались!