– Прошу вас, расскажите мне все по порядку, начиная с того момента, когда ваш отец заехал за вами.

– Я уже рассказывала полицейским в музее.

– Пожалуйста, расскажите еще раз.

Я рассказала ему все. А чего скрывать? Пока я дошла до голубых иероглифов и жезла, превратившегося в змею, его левая бровь поднималась все выше и выше.

– У вас очень яркое воображение, Сейди, – сказал инспектор Уильямс.

– Я вам не вру, инспектор. А вот ваша левая бровь вот-вот сбежит.

Он попытался разглядеть свою бровь, но, конечно же, не смог.

– Вот что, Сейди. Я понимаю: вам сейчас очень тяжело. Понимаю и то, что вы хотите защитить отцовскую репутацию. Но он исчез…

– Пока что он только провалился в саркофаге сквозь пол, – возразила я. – Он не умер.

Инспектор Уильямс развел руками.

– Сейди, мне очень жаль. Но мы должны выяснить, почему ваш отец совершил этот акт…

– Какой еще акт?

Полицейский откашлялся.

– Ваш отец уничтожил бесценные экспонаты и в результате погиб сам. Нам необходимо выяснить причину.

– По-вашему, мой отец – террорист? – сердито глядя на него, спросила я. – Вы что, спятили?

– Мы обзвонили нескольких коллег вашего отца. Насколько понимаю, его поведение сильно изменилось с момента смерти вашей матери. Он замкнулся в себе, с головой погрузился в свои исследования и стал все больше времени проводить в Египте.

– Так он же египтолог! Чем задавать дурацкие вопросы, вы бы лучше искали моего отца!

– Сейди… – Чувствовалось: инспектор едва сдерживался, чтобы меня не задушить. Не он первый. И чем я не нравлюсь взрослым? – Да будет вам известно, что в Египте существуют экстремистские группы, которые противодействуют вывозу древностей в музеи других стран. Не исключено, что эти люди вошли в контакт с вашим отцом. В его состоянии он мог оказаться для них легкой добычей. Может, он в вашем присутствии называл какие-то имена?

Я промчалась мимо инспектора и остановилась у окна. Я так разозлилась на этого идиота, что не могла связно думать. С чего это он решил, что отец умер? Нет, нет и еще раз нет! И как он смел называть отца террористом? Ну почему взрослые настолько глупы? Они всегда требуют рассказать всю правду, а когда начинаешь рассказывать – не верят. Тогда какая правда им нужна?

Я смотрела на темную улицу. Ледяные иголочки впивались в затылок сильнее, чем прежде. Потом я вспомнила про сухое дерево напротив и посмотрела туда. Его тускло освещал ближайший уличный фонарь. Возле дерева стоял все тот же толстяк в длиннополом пальто, шляпе и круглых очках, которого отец называл Амосом. Он стоял и смотрел в мою сторону.

В общем-то, я должна была бы испугаться. Представляете, когда незнакомый человек стоит напротив вашего дома и вовсю глазеет на ваше окно? Но он смотрел не угрожающе, а с сочувствием, будто знал, каково мне сейчас. И не скажу, чтобы он был таким уж незнакомцем. Где-то я его видела раньше. Только где? Я никак не могла вспомнить, и это меня бесило.

Инспектор за моей спиной снова прочистил горло.

– Поймите, Сейди. Никто не обвиняет вас в нападении на музей. Мы понимаем, что вы были втянуты в это против своей воли.

– Против своей воли? – переспросила я, отворачиваясь от окна. – А кто запер хранителя в его кабинете?

Левая бровь инспектора снова поползла вверх.

– В этом мы разберемся. Я уверен, что вы посчитали это чем-то вроде игры и не поняли истинных намерений вашего отца. Скажите, а ваш брат мог быть его сообщником?

– Картер? – хмыкнула я. – Да вы что, инспектор?

– Как вижу, вы настроены защищать и его. Вы считаете Картера достойным братом? Так надо понимать ваши слова?