Гэмбл не целится. Не принимает боксерскую стойку. Просто бьет противника кулаком в лицо, и тот опрокидывается навзничь. Из носа и рта у него хлещет кровь. Спустя мгновение Патрик чувствует, как боль прошивает руку от пальцев до запястья, трясет ладонью и с удивлением замечает содранную на костяшках кожу. Будто это и не его рука вовсе, а какой-то незнакомый инструмент.

Враг скорчился на полу, по лицу его и груди струится кровь. Он дотрагивается до носа и изумленно смотрит на окровавленные кончики пальцев. Кто-то смеется отрывистым смехом, похожим на воронье карканье. Обидчик вскакивает и, растопырив руки, бросается на Патрика.

Но тот в последний момент отступает в сторону и ставит подножку. Никогда раньше Гэмбл не двигался с такой скоростью. Здоровяк с грохотом падает на пол, прямо лицом о плитку, перекатывается на бок, приглушенно кричит, прижимая ладони к губам, и смотрит на Патрика снизу вверх полными слез глазами. В его взгляде смешались ярость и грусть, он никак не может понять, как такое могло случиться, но очень хочет исправить положение.

У мистера Уэтмора, директора школы, усы топорщатся жесткой щеточкой, он носит мешковатый коричневый костюм и галстук, на котором изображен мультяшный кролик. В директорском кабинете темно и мрачно, горит один только торшер с абажуром горчичного цвета. Уэтмор наклоняется и ставит локти на стол, свет отражается в его лысине и квадратных очках.

– Ну и ну, Гэмбл! Да ты никак в самый первый день в школе уже ухитрился ввязаться в драку и попасть ко мне?

– Боюсь, что так, сэр.

Патрик сжимает и разжимает правую руку. Ободранные костяшки всякий раз словно ударяет электрическим током.

В кабинете мистера Уэтмора громоздятся книжные шкафы, на стенах висят дипломы и семейные фотографии, сделанные в недорогой фотостудии. На снимках директор гордо улыбается, рядом с ним – сыновья-близняшки и супруга. У жены химическая завивка. На столе у мистера Уэтмора стоит наполовину заполненная орешками мисочка с каемкой соли по краю. Рядом табличка, где золотыми буквами написано: «Большая шишка». Дверь заперта, но в комнате несколько больших окон, и одно из них выходит прямо в коридор, на стеклянную витрину со спортивными кубками. Бредущие мимо ученики с любопытством таращатся на Патрика. Тот пытается вообразить, будто перед ним портал, сквозь который видно дно морское, а ученики – это диковинные рыбы с острыми, как иглы, зубами и прозрачной чешуей.

– Ну и разумеется, ты сейчас скажешь, что это он первый начал? Сет во всем виноват, а ты ни при чем, да?

Патрик не совсем понимает, издевается директор или говорит серьезно, а потому ничего не отвечает, лишь изучает лицо мистера Уэтмора.

– Ну конечно же, Сет первый начал, тут и сомневаться нечего. И я от своего имени прошу у тебя за него прощения. Мне жаль, Патрик, что первый день в нашей школе у тебя получился не слишком удачным. Правда жаль.

– Ничего, все нормально.

– Ну а если уж говорить совсем начистоту, то я даже рад, что ты смог за себя постоять. Просто замечательно, что нашелся наконец человек, который сумел одолеть Сета. Но это сугубо между нами. И вот что, приятель, больше, пожалуйста, не дерись! Договорились?

Патрик кивает и оглядывается на дверь. Как же ему хочется оказаться сейчас где-нибудь совершенно в другом месте.

– Теперь, надеюсь, тебя оставят в покое. Но нам тут драки не нужны! – Директор грозит пальцем. – У нас приличное учебное заведение.

Патрик распрямляет колено и прикусывает обветренную нижнюю губу.

– Очень тебя прошу: в следующий раз не связывайся. Если тебя начнут задирать, просто развернись и уйди. Ясно?