– Твой дружок сказал, что это самая опасная порода, вот я и подумала, что их нельзя выгуливать без намордников…

– Иисусе, да он просто пугал тебя! Лабрадоры – это дельфины в мире собак, Микки. Самая дружелюбная порода. Даже в нашем трехкилограммовом померанце Халке больше характера, чем в этих добродушных громадинах.

– Окей, – я упрямо скрестила руки на груди. – И откуда я должна была это знать?

– Теперь знаешь?

– Теперь – да, – улыбнулась я. – Только не увольняй меня! Обещаю, как только я пойму, как здесь все устроено, то быстро подстроюсь и перестану косячить.

– Ладно, – вздохнул Эш. Клянусь, в этот момент я увидела свечение нимба над его головой. – И еще… Микки, я не моряк Попай, поэтому прекрати кормить меня всяким шпинатом на ужин, идет?

– Эй! А вот это обидно! Миссис Робинс сказала, что вы правильно питаетесь, вот я и подумала…

– …Что мы кролики? Мясо и рыба – это тоже правильное питание, принцесса. И, на самом деле, не такие уж мы и правильные, как считает миссис Робинс, – хитро подмигнул Эш.

– Оке-е-ей! Я все поняла! – подмигнула я ему в ответ. – Завтрак будет очень вкусным, обещаю! Вот только…

– Что?

Я сомкнула руки, как при молитве, и одарила его самым жалобным на свете взглядом. Даже легендарный Кот в Сапогах из «Шрека» сейчас бы снял передо мной свою шляпу.

– Ладно, – он закатил свои прекрасные голубые глаза. – Я выгуляю и покормлю собак. Но это в последний раз!

– В самый последний! – заверила я, задыхаясь от радости, и, не сдержав эмоций, крепко обняла его за талию.

В этот момент раздались громкие хлопки.

Я повернула голову и увидела Дэйва, который саркастично аплодировал нам, медленно спускаясь по лестнице. Его темные волосы были влажными после душа, а из одежды – лишь полотенце, обмотанное вокруг узких бедер.

Он выглядел, как смертный грех, имя которому – похоть.

– Значит, тебе можно развлекаться с нашей прислугой, а мне – нет?

– Я тебе не прислуга, – процедила я сквозь зубы.

– Да? – он насмешливо выгнул черную бровь. – И кто же ты?

– Человек, который будет ежедневно готовить тебе еду. Так что будь повежливее со мной, Дэйв Каллахан, я неплохо разбираюсь в ядах.

Я развернулась и под громоподобный хохот Эша направилась в сторону кухни.

Через пол часа завтрак был готов.

Конечно, все вышло не так клево, как у Рэйчел Рэй,[1] но бекон практически не подгорел, а все кусочки яичной скорлупы, случайно попавшие в миску, мне удалось выловить пальцем.

Я разложила еду по тарелкам, предусмотрительно перевернув ломтики бекона так, чтобы не было видно подгоревшей стороны, и озадаченно уставилась в ящик со столовым приборами. В нем лежало минимум пять видов различных вилок…

Господь Всемогущий!

В моем доме всего три однотипные вилки, набор тупых, как мой бывший, ножей, купленных на блошином рынке, и с десяток ложек разной формы. Поэтому, разумеется, я понятия не имела, какие из этих вилок предназначены для яичницы!

– Да ты издеваешься, – услышала я за спиной ненавистный голос. – Я не ем на завтрак жаренные яйца.

Дыши, Микки.

Вдох – выдох.

Пять. Тысяч. Американских. Долларов.

– Окей, – я взяла тарелку, которая предназначалась Дэйву, и вытрусила ее содержимое в мусорное ведро. – И что же ты ешь на завтрак? Младенцев?

Его карие глаза потемнели.

Дэйв приблизился ко мне, и я уловила тонкий древесный аромат, который смешался с запахом чистого тела. Он навис надо мной своим мощным корпусом, вынуждая пятиться назад до тех пор, пока я не врезалась спиной в стену. Тарелка выскользнула из онемевших пальцев и разбилась вдребезги.

Мне стало трудно дышать.