– Так ты значит не с со свежей берёзы делаешь?

– А как будто не видно, с какой я берёзы делаю? И зачем со свежей делать, когда есть сваленная прошлогодняя берёза, заготовка быстрей высохнет. Со свежей березы сейчас сок идёт, дравесина сырая, мокрая.

– Да я лично не понимаю, как определить того года или этого. А ты что учился на столяра, – Женя покрутил в руках первую готовую плаху. – Ты поглянь, ровная, как будто из под станка вышла.

– На столяра я не учился, даже на плотника не учился, но по деревяшкам шарю. А ты походу хорошо шаришь, как в тайге пропить пиломатериал!

– Наверное, призвание!

– Ты про кого, про себя, призвание доску сплавлять?!

– Нет, про тебя, если ты не учился, а вон как работаешь.

– Ага, как у Буратино, призвание господин дерево. Точней как папа Карло, призвание водку жрать.

Женька взял большой топор, ножовку, пошёл на место берёзового завала. Через полчаса вернулся с двумя чурками. Парниша тем временем ещё плаху сделал, за третью принялся. Тяжела работа, плахи тесать, руки устают топором махать, потому что махать надо с умом.

– Я вспомнил, кто там берёзу валил, по осени три москвича пять дней здесь жили, всё хотели большую рыбы поймать. Они берёзу Тайгой валили, потом бензопила сломалась. Уголь я им запретил брать, вот они мелкоту в ручную и пилили.

– Ну уж москвичам мог бы уголька подкинуть, водки то они тебе много привезли?

– Тимоха, не поверишь, жмоты ужасные, как будто не с Москвы а с Тилявива приехали!

– Тогда понятно, почему ты им угля не дал! Почему ты Женя говоришь, что не поверю, что москвичи жмоты, они вообще гнилые. Короче москвичи ведут себя по всей России, так же как Американцы ведут себя по всему миру. Не все конечно, но наверное к нам приезжают одни отбросы. Ясное дело, хороший москвич со своей Москвы не куда не поедет, тем более на каторжный остров, по стопам Антона Палыча! Тайга это не бензопила, а пародия на бензопилу. Сама слабая, шина короткая, одним словом сучкарезка.

– У нас в леспромхозе Тайга в качестве сучкорезки и идёт, – Женя руками выбрал запаренную крапиву на дуршлаг.

– В Корсаковском леспромхозе шкуродёрки есть. Я у вас видел Тайгу только у раскряжевщиков, переделанную, модернизированную, с ураловский шинной, – парниша понял, что в валке леса, а также в его переработки Женя теоретически далёк, про практику не стоит говорить.

Сторож тем временем приготовил большущею чугунную сковороду, хороша сковорода! Налил масла растительного, бахнул в сковородку крапиву, подлил немного водички. – Пусть вода выпаривается. Мне начальник Урал оставил, дрова пилить, да я в том году по весне продал бензопилу.

– За сколько бутылок продал?

– За ящик водки.

– Продешевил ты Жека, Урал дорогой. Да, наверное, ящик паленной, дешевой водки, да?

– Ну не ящик же Абсолюта. Хотя ты прав, за Урал можно было бы и два ящика Абсолюта выручить.

– И это было бы по дешёвке, ты задарма бензопилу отдал. Ведь мог, от этой водки загнутся.

– Мог, но не загнулся, в этом году зимой одного Быковского на санях отсюда при смерти увозили. В Долинске окочурился, мол, говорят, водка плённая была. Всем нечего, а один помер, он уже изрядно спитый был, цирроз наверное прогрессировал. Тридцать пять лет от роду, а выглядел на все шестьдесят, местный алканавт.

Доделал плахи, перекурил это дело. – Долго будет, крапива жарится?

– Ой, Тимоха, долго, пару часиков, пока всю воду не выпарит. Плохо, что лука репчатого нету. Соус есть, одинамота есть, ну это потом добавим. Так ты всё?

– Нет, сейчас приблизительные формы вырубать буду, а потом на просушку. Жень, а ты вообще кто по специальности?