– Я против того, чтобы продавать пиво пугзам. Я создаю его, чтобы дарить вкус и удовольствие! – с жаром произнес пивовар.

– Обосновано. Принимается. Торговать наркотиками…

– Пиво не наркотик! – возразил Питер.

– У нас разная биохимия. На меня ваш продукт подействовал именно как наркотическое средство, – сообщил Рыжик.

– Тем более – если мы откажемся производить пиво в промышленных масштабах и в Пакте узнают, что Питер у нас, к нам прилетят сапруки, – описал совсем нерадужное будущее колонии Егор.

– Но как они узнают, что вы меня к себе забрали?

– Очень просто – в Пакте отслеживают все перелеты. Почему я так думаю? Вспомните нашу попытку прорваться к алгонианцам – нас развернули на полпути. И вы думаете, что наш визит к механидам остался незаметным? Расы Пакта делают вид, что соблюдают собственные правила и законы. Но что им стоит выдумать предлог для нового штрафа? Неподъемного для нас? Ну а потом они прилетят, чтобы потребовать его погашения.

– Умеешь ты жути нагнать, – вздрогнула Белка.

– К сожалению, это не жуть, а данность. И мы можем поступить так – первыми выйти на литариев. Продать им систему и запас фетуция. Продать им рецепт пива…

– Я же говорил – я против! – перебил Егора Питер.

– Я чисто гипотетически озвучиваю ситуацию, – Егор сам был против соглашения с Генеральным Пактом, но озвучить такой вариант решения всех проблем был обязан. Гражданам ГССР надо было дать право самим сделать выбор.

– Ну или мы упираемся, – начал описывать второй путь Григорий, – и продолжаем наращивать военную мощь…

Даже Стрелка, любившая лихую зарубу, и та засомневалась, что у ГССР хватит силенок соперничать с Пактом.

– Не потянем, – угрюмо произнесла она.

– Лоб в лоб – конечно не потянем. Но! – поднял палец вверх Семенович, – нам нужно быть хитрее. Гикане с ценами и чертежами химичат, литарии в черную механидов используют.

– Но мы же – не они! – запротестовала Стрелка.

– Совсем не они. У нас, Стрелочка, цели разные. Они пугзов поработили, а мы освободим! Да, хитростью и иной раз коварством, но освободим!

– Освободим всех? – уточнил Рыжик.

– Когда-нибудь всех. Но начинать надо с малого. Искать, где в системе Пакта слабые места. И бить именно в них.

– Но моих родичей… мы их освободим?! – пугзы редко проявляли эмоции, но сейчас Рыжика аж трясло.

– Освободим, обязательно освободим, – успокаивающе пообещал Егор. А Белка начала гладить пушистика по шерсти,

– Мы же их не бросим? – отказывался успокаиваться Рыжик.

– Я понимаю, к чему весь этот разговор. Мы должны были вас выслушать, потом привести свои доводы и аргументы. Проголосовать… но я не вижу смысла в голосовании. Кто скажет, здесь и сейчас, Рыжику, что мы оставим его братьев и сестер в рабстве? – короткая речь Питера сломала Семеновичу весь план на беседу. Он-то подготовил речь в духе «взвейтесь да развейтесь», а она не пригодилась. Сострадание к миллиардам милых существ, безжалостно эксплуатируемых сволочами из Пакта, сработало гораздо лучше пламенных призывов.

– Пушистиков надо освобождать! Я за то, чтобы бороться! – подняла руку Стрелка.

– И я!

– Я тоже!

Молчаливый Первый, никак не участвовавший в обсуждении, просто поднял лапу. Семенович пересчитал поднятые руки, крылья и глаза.

– Ну что ж, друзья-товарищи, единогласно! И, учитывая ваш настрой, шатать мы Пакт начнем именно с пугзов?

– Да!

– Свободу пушистикам!

– Уиии!

– У кого будут какие предложения? Вы же понимаете, что прилететь и начать агитировать за новый мир и иммиграцию в ГССР мы в открытую не можем. Так как мы пугзов будем переманивать?