Аля фыркает и уходит к своей парте.

Ненавижу школу. Ненавижу людей. И вообще весь мир. За что мне это?

Мысленно рычу.

Скверный городишко. Никогда в жизни сюда не вернусь. Только бы поскорее выпуститься, получить заветную бумажку и уехать отсюда навсегда!

Ноги машинально шагают привычной дорогой. После вчерашнего дождя на дорогах лужи. По пути только магазин «Красное&белое». Покупаю там шоколадку. Надеюсь, хоть она поднимет мне настроение. Обхожу две припаркованные машины у магазина, а дальше иду вдоль дороги. Позади несется машина. Она, не сбавляя темпа, пролетает мимо меня. Звук всплеска – и грязная вода из лужи омывает мои ботинки, брюки и пальто.

Вообще-то тут ограничение сорок километров в час! Что за тварь за рулем! Неужели нельзя объехать или сбавить скорость? Чтоб ты опоздал туда, куда так несешься!

Ощущаю себя стаканом с водой, где на дне грязь. А эта машина – ложка. Вот в стакане размешали, и из меня полилась грязь. Черная злоба помогала фантазии придумывать новые «благословения» для водителя этой машины. Каждая новая мысль пугала и удивляла все больше. Я и не представляла, насколько изощренной может быть фантазия.

В комнате на меня смотрит белый холст. Полная противоположность моему черному настроению. Если весь холст закрасить черным, то получится копия «Черного квадрата» Малевича. Видимо, он тоже был настроен антипозитивно, раз изобразил подобное.

Учительница по литературе возбужденно дергается на месте, ожидая, пока звонок на урок затихнет.

– Итак, класс. В следующем месяце мы будем проходить «Анну Каренину» Льва Николаевича Толстого. Но поскольку в кинотеатре в Ульяновске уже на этой неделе покажут экранизацию этой книги, предлагаю всем классом поехать и посмотреть.

Одноклассники радостно гогочут: «Ура, в кино». Я относилась к тем, кто тише других шептал: «Хоть узнаю, о чем книга».

Пешая прогулка до дома – и вот уже, казалось бы, можно выдохнуть. Но терзающая мысль не дает сделать вдох.

Закрывшись в своей комнате, набираю номер мамы. Это будет наш первый разговор после моего отъезда к отцу.

– Ало, – деловым тоном отвечает мама.

– Мам, привет. Есть минутка?

В телефоне слышится негромкая музыка.

– Только быстро. Что-то случилось? – спрашивает мама.

– Нет. Мы хотим всем классом на следующей неделе пойти в кино. Ты можешь перевести мне рублей пятьсот или тысячу?

– Это мне нравится, возьмем ее. Примерь еще эту, – говорит мама, но явно не мне. – Дочка, папа на что? У него нет денег?

Стараюсь, чтобы мой вздох вышел беззвучным. Опять все упирается в деньги.

– Я еще не спрашивала. Он получает не так много…

– Так пусть найдет еще одну работу. Настя, ты захотела переехать к отцу. Все твои расходы ложатся на него.

Свожу брови из-за едкого чувства вины перед отцом.

– Нет. Купим ту, она лучше. Давай футболку. Я пойду на кассу, а ты переодевайся.

– Мам, ты в магазине?

– Да, покупаем новую футболку Игорю.

– То есть на хахаля ты тратишь деньги, а на родную дочь – нет?

– Я тебе все сказала, – мама в своем репертуаре властной деловой женщины.

– Из тебя никудышная мать.

Сбрасываю звонок. Хочется плакать и кричать от беспомощности и одиночества. Надо было запасать все впрок! Чтобы на год хватило. Начиная от ручек и карандашей, заканчивая средствами интимной гигиены и шампунями. Я будто оказалась в бочке с дегтем или нефтью. Мне нечем дышать.

Сморю на белый холст. Если я снова начну рисовать, то мне и до лета красок не хватит. Понурив голову, плетусь вниз. Отец на кухне варит на ужин перловую кашу.

Очередная каша. После праздника у нас еще не было нормального мяса.