Поехали... 
Татьяна в роскошном молочном платье с неизменно алыми губами. Открываю ей дверь, подаю руку.
Мы молча едем в служебной тачке до театра. Она оставляет свою сумочку в машине. Мы переглядываемся. Её тоже слушают.
Под руку идём по ступенькам театра.
- Так что?
- Конечно, хочу, товарищ Майор. Только... боюсь не доехать до академии. Под Ваше же расследование и посадят за что-нибудь. У нас это быстро.  
- Мм... Я тебя не подставлю. У нас будет роман. Мы его сымитируем. Всё, как запланировало твоё начальство. И несколько раз мы окажемся в слепой зоне от твоей "прослушки". А потом, после расследования, когда головы слетят, не до тебя им будет.
- Что нужно от меня?
- Информация, естественно. В обмен будешь им сливать обо мне то, что должна. Идёт?
- Как отказать такому мужчине?.. - закусывает губу, игриво опуская взгляд. Потом поднимает, смотрит мне за спину.
- Добрый вечер, Глеб Евгеньевич!
Показательно придерживая Татьяну за талию и подтягивая к себе, с улыбкой поворачиваюсь.
- Добрый ве...чер! - сипнет мой голос, ломая фразу.
Потому что Глеб Евгеньевич точно так же, как я Татьяну, показательно притягивает мою Настю!!
Я теряю лицо на пару секунд, ослабляя галстук. Воздух застывает в лёгких. Сглатываю подскочившее в горло, колотящееся сердце.
- Анастасия... невеста моя.
Смотрю ей в глаза.
- Сергей Алексеевич — коллега.
- Очень приятно... - шепчет застывшая Настя. Скользит взглядом по моей руке, обнимающей Татьяну. Опускает взгляд.
Приплыли... пиздец!

11. Глава 11 - Больно

В ложе четыре мягких кресла, стоящих парами.
Между ними узкий проход и, дальше, перед резными перилами, стоит столик. Шампанское, мартини, коньяк, канапе, блюдо с шоколадом...
Муратов усаживает Настю ближе к столу. А я не такой галантный, сука. Я сам сажусь ближе. Между Настей и мной едва ли есть полметра... Она отворачивается к нему. Волосы классически собраны наверх, и я вижу ее обнаженную красивую спину, я помню как целовал ее... вкус... нежный бархат кожи...
Плавные движения лопатками и жемчужные нити, оформляющие вырез на спине до самых ягодиц двигаются, завораживая меня. 
Отворачиваюсь. Смотрю перед собой. Все мелькает в красно-белых тонах - и театр и Татьяна, но я слеп.
Перед моими глазами образ роскошной Анастасии в вечернем платье. И всё... 
Воздух кипит в моих лёгких. Как неожиданно больно это всё цепляет! И так же неожиданно от себя мне хочется мазохистки быть к ней ближе, раскачивая эту боль. Доводить её до апогея.
Как ты смела мне обещать, а?!..
Машинально, чтобы оправдать то, что сел не по этикету, разливаю в бокалы шампанское.
Муратов говорит по телефону. Свет гаснет.
- Шампанское, Анастасия? - протягиваю ей, глядя в глаза. - Или, может, мартини? Мы празднуем или грустим?
Молча забирает из моих рук протянутый бокал.
- Может, что-то хотите еще? Мне сказать... - добавляю тише.
- Нет. Не хочу... Предложите Татьяне.
Мда...
Разворачиваюсь.
- Мартини? Шампанское?
- Осторожнее, товарищ майор...
- Ты о чем?
Стреляет глазами на Настю.
- Untouchable...
- Да-а-а? - перекашивает меня от яда.
Неприкосновенная, значит.
Татьяна предупреждающе качает головой, глядя на сцену.
- Шампанское, - чуть громче добавляет с натянутой улыбкой.
Звучит последний звонок, мы погружаемся в темноту.
На сцене начинается действо...
Агонизируя от близости с Настей абсолютно не вижу спектакля. Галстук душит, ремень давит, в ложе душно... Радует только коньяк! Он, обжигая рот каждым глотком, на несколько мгновений возвращает меня в адекват.