– Совсем как ты, – тихо сказала я. Неужели я правда отпускаю шуточки, лежа на смертном одре?

Киллиан пропустил мое захватывающее наблюдение мимо ушей.

– Ты чуть не отравила всю часовню, Эммалинн.

– Я Персефона. – Я нахмурила брови.

Странно, что я едва могла дышать, но все же сумела обидеться за то, что он спутал меня с моей сестрой.

– А мою сестру зовут Эммабелль, а не Эммалинн.

– Ты уверена? – спросил он, не поднимая взгляда, затем вставил шприц во флакон и набрал в него жидкость. – Не припомню, чтобы младшенькая была такой болтливой.

Я запомнилась ему как Младшенькая. Зашибись.

– Уверена ли я, что я та, кто есть, или в том, как зовут мою сестру? – Я снова принялась чесаться со скромностью одичалого людоеда. – В любом случае ответ утвердительный. Я уверена.

Моя старшая сестра была незабываемой.

Более шумной, высокой, соблазнительной; с волосами ослепительного оттенка шампанского. Обычно я была не против, что она меня затмевала. Но мне было тошно оттого, что Килл запомнил Эммабелль, а не меня, пусть и неправильно произнес ее имя.

Я впервые в жизни обиделась на сестру.

Килл опустился на край кровати и хлопнул себя по коленке.

– Ко мне на колени, Цветочница.

– Нет.

– При разговоре со мной в твоем лексиконе вообще не должно быть такого слова.

– Оказывается, я полна сюрпризов. – Я шевелила губами, уткнувшись в постельное белье. Знала, что у меня текут слюни. Теперь, когда дышать стало легче, я заметила, что у меня изо рта пахнет рвотой.

Повернула голову в другую сторону. Возможно, умереть – не такая уж плохая мысль. Мужчина, которым я одержима на протяжении многих лет, был большим мерзавцем и даже не знал моего имени.

– Мне плевать, если я умру, – прохрипела я.

– Мне тоже, милая. Но, к сожалению, тебе придется сделать это под присмотром кого-то другого.

Киллиан обхватил меня руками и перекинул через свои ноги. Моя грудь распласталась по его мускулистым бедрам, соски терлись о его брюки. Моя задница оказалась вровень с его лицом, представ перед ним во всей красе. К счастью, я так ослабла, что даже не могла испытывать смущение.

– Замри.

Он осторожно ввел иглу в мою правую ягодицу, медленно выпуская жидкость в кровоток. Стероиды сразу же подействовали на организм, и я набрала полные легкие кислорода, приоткрыв рот возле его бедра. Я застонала от облегчения и выгнула спину дугой. Почувствовала, как к моему телу прижался его член. Он был толстым, длинным, и тянулся вдоль большей части живота. Этой штуковине место в чехле для винтовки, а не во влагалище.

Интрига нарастает.

Но не только из-за этого.

Мы пробыли в этом положении еще секунд десять: я восстанавливала дыхание, жадно глотая драгоценный воздух, а он с удивительной нежностью вынимал цветы из моих волос. Киллиан завернул цветы в салфетку, а потом несколько раз ее сложил. Опустил ладонь на мою ягодицу и медленно вынул шприц, отчего по моему телу пронеслась дрожь желания.

Я опустила голову на кровать.

Я была постыдно близка к оргазму.

– Спасибо, – тихо сказала я, упершись ладонями в кровать, чтобы подняться. Он надавил рукой мне на поясницу, чтобы я снова легла ему на колени.

– Не двигайся. Ванна будет готова с минуты на минуту.

Он обладал жуткой, раздражающей способностью обращаться со мной по-свински, в то же время спасая мне жизнь. Застыв в состоянии опьянения, благодарности и унижения, я выполнила его указания.

– Итак. Персефона. – Киллиан произнес мое имя, будто пробуя его на вкус, пока спускал мои трусики по ногам своими длинными пальцами. – Твои родители наперед знали, что ты будешь невыносима, и заранее наказали тебя именем стриптизерши, или они в то время увлекались греческой мифологией?