– Эта записка – его рук дело, – торжественно сообщил мне Ойя, выкатив грудь колесом и для пущей убедительности кивнув в сторону лежачего. – Раз уж ты разбираться с этим не захотела, я разобрался по-своему. Давай! – гаркнул он таким страшным голосом, от которого у меня самой кровь в жилах стыла. – Говори, что хотел сказать! Все тебя слушают!

– П-п-п… – нечленораздельно запыхтел рыжий стихийник. Приподнял голову. Капельки крови одна за другой закапали на лакированный дощатый пол.

– Громче! – рявкнул Ойя. Первые ряды таинственным образом опустели. – Чего бормочешь под нос?!

– П-п… – Меньше всего на свете мне сейчас хотелось смотреть в разбитое лицо одного из своих ненавистников. С перекошенным носом и глазами, наполненными слезами. – Прости.

– Громче! Громче давай!

А он же файер. Он выше меня не на одну ступень в иерархии. И только потому, что меня угораздило заиметь телохранителей в лице собственных друзей, ему приходится терпеть такие вещи.

– П-прости! Прости, я… я не хотел!

– Всё нормально, – ободряюще улыбнулась ему, едва сдерживая подступающую волну гнева. – Вставай. Иди. Забудем.

Мне нельзя устраивать скандал прямо здесь и привлекать еще больше внимания. Сириус тоже смотрит. Я адекватная, спокойная и абсолютно неконфликтная девушка. Если сорвусь хоть раз – всё пропало.

– Это всё? – изящно изогнул бровь файер, скрестив руки на груди. – Он – один из тех придурков, из-за которых тебя страшно одну отпускать в пределах кампуса. Из-за которых твоя учеба в академии больше на прятки похожа. И это всё, что ты хочешь ему сказать?

– Да, – выдохнула, не отрывая глаз от лица Ойи. – Это всё. Что я могу сказать.

Я видела, как меняются его эмоции. Гнев, жалость, грусть. Непонимание, но принятие.

Мы выросли в одном мире, хоть изначально должны были расти в разных. Возможно, если бы не я, ребята точно так же задирали бы нейтралов просто от нечего делать, и считали бы это занятие безобидной шалостью. Но всё сложилось так, как сложилось. Я воспитывалась в особняке Горьску, я близка с Ойей, Рином и Миши достаточно для того, чтобы они принимали меня за свою, и слово «пустышка» ранило бы их точно так же, как меня. Даже сильнее оттого, что со сложившейся в обществе иерархией ничего поделать нельзя, насколько бы высоким статусом, насколько бы плотным кошельком ты не владел.

– Повезло тебе, ублюдок. В следующий раз… убью.

Подхватив рыжего за край форменного пиджака, файер наконец-то отправился прочь из аудитории. А я благополучно вернулась за свою парту к Карамелите и мягко попросила профессора продолжить лекцию.

Он продолжил. Но желание продолжать грызть гранит науки у меня на сегодня пропало.

В этот непростой день я решила не гулять лишний раз по коридорам и судьбу не испытывать, однако...

После второй пары живот пронзительно заурчал.

Посетить столовую всё равно придется. Желания пасть жертвой голодного обморока у меня было.

Вообще, столовая – чуть ли не единственное место в академии, где нейтралы и стихийники смешиваются в общую кучу студентов академии. И не всегда такие встречи проходят без происшествий для первых. Даже на виду у преподавателей издевательства продолжаются, а профессора, сжав губы, отворачиваются и стараются всеми силами не обращать внимание на последствия подобного неравенства. Зачем же раздувать из мухи слона, когда со сложившимися в обществе стереотипами всё равно ничего не поделать?

"Невзначай" выставленная в проходе нога и Фабричио, наш неугомонный нарушитель порядка, падает на пол, выставив перед собой поднос на вытянутых руках. Все содержимое которого расплескивается и рассыпается по плитке из тёмного мрамора.