– Ну, у мужика, – сказал Андерс. – Который попросил его сложить. У него был пацан. Его мальчик. – Он моргнул под взглядами Бэрона и Коллингсвуд.

– Опиши их, – прошептал Бэрон.

– Мужику под пятьдесят. Длинные волосы. Попахивал, если честно. Дымом. Я даже удивился, что он смог расплатиться, заказ недешевый. А его сын был… как бы не от мира сего. – Андерс постучал по голове. – Ни слова не сказал… Что? Да что? Господи, что случилось-то?

Бэрон отступил и уронил руки по бокам, болтая блокнотом. Коллингсвуд выпрямилась, раскрыв рот и глаза. Лица у них побелели одновременно.

– Ох ты бля, – прошептала Коллингсвуд.

– Господи боже, и никаких, никаких звоночков не услышал? – спросил Бэрон. – Ни на чертову секунду не задумался, с кем имеешь дело?

– Я вообще не понимаю, о чем речь!

– Он ни хренашеньки не знает, – сказала Коллингсвуд. Ее голос надтреснул. – Этот сраный новичок вообще не рубит. Потому они сюда и пришли. Потому что он новенький. Вот с какой радости ему дали заказ – он зеленый. Они знали, что он не врубается, с кем, сука, имеет дело.

– Да с кем я имел дело? – истошно спросил Андерс. – Что я сделал-то?

– Это они, – сказала Коллингсвуд. – Это же они, да, начальник?

– О боже пресвятый! Очень похоже. Господи, очень и очень похоже. – Они задрожали во внезапно похолодевшей комнате.

– Это Госс и Сабби, – прошептала Коллингсвуд.

Билли проснулся. Туман, темная вода в голове – все ушло.

Он сел. Он был не в лучшей, но в форме. На нем была та же одежда, в которой он лег, но ее снимали и стирали. Он закрыл глаза и увидел океанических существ из одурманенного сна.

У двери стоял человек в спортивном костюме. Билли резко отполз на кровати – в наполовину испуганном, наполовину боевом развороте к нему лицом.

– Вас ждут, – сказал мужчина. Открыл дверь. Билли медленно опустил руки. Он вдруг понял, что чувствует себя лучше, чем за очень долгое время.

– Вы меня подпоили, – сказал он.

– Об этом мне ничего не известно, – торопливо сказал мужчина. – Но вас ждут.

Билли последовал за ним мимо декаподов и осьминогов в промышленных масштабах, выхваченных флуоресцентными лампами. Ощущение сна сохранялось, как вода в ушах. Он отставал, пока человек не свернул, потом развернулся и побежал как можно тише, ускоряясь под эхо собственных шагов. Задержал дыхание. На перекрестке встал, вжался спиной в стену и огляделся.

Разные подвиды в цементе. Возможно, он найдет путь по цефалоподам. Он не имел представления, куда ему идти. Шаги своего сопровождающего он услышал за секунды до того, как тот появился вновь. Тот жестикулировал – неловко манил Билли за собой.

– Вас ждут, – сказал он. Билли последовал за ним по выхолощенной храмляндии в зал – такой большой и внезапный, что у Билли перехватило дыхание. Весь без окон, весь выхваченный из-под Лондона.

– Тевтекс скоро будет, – сказал проводник по миру водных существ и ушел.

Здесь были скамьи, каждая – с полочкой сзади спинки, для псалтырей. Стояли они лицом к простому алтарю в стиле шейкеров[15]. Над ним висела огромная и красивая кованая версия того самого многорукого символа – сплошь вытянутые «S» из серебра и дерева. Стены были завешаны картинами, как эрзац-окнами. На всех – гигантский кальмар.

Зернистые глубоководные фотографии. Выглядели они куда старше, чем было возможно. Гравюры из старинных бестиариев. Картины. Графика пером и тушью, пастели, суггестивные оптические иллюзии с фрактальными присосками. Он не узнавал ни одной. Билли вырос на изображениях кракена и книжках о стародавних чудовищах. Он искал знакомое. Где невозможный осьминог де Монфора, утаскивающий корабль? Где старые знакомые интерпретации