В этих новых условиях складывались общий понятийный язык и общая мировоззренческая матрица подавляющего большинства русского народа. Сложилось одно из важнейших условий для великой революции – «кристаллизация общественного мнения, т. е. осведомленность недовольных о том, что в равной степени недовольны и другие, и они, вероятно, присоединятся ко мне в выражении моего недовольства. Взаимная осведомленность о возмущении… создает тот род требований перемен, который становится эффективным при свершении революций» [36].

Крестьяне России переросли сословное устройство общества, они обрели именно гражданское чувство. Судя по многим признакам, оно им было присуще даже в гораздо большей степени, нежели привилегированным сословиям. 12 июля 1905 г. крестьяне с. Ратислова Владимирской губ. составили приговор, в котором содержался такой пункт: «Третья наша теснота – наше особое, крестьянское положение. До сих пор смотрят на нас, как на ребят, приставляют к нам нянек, и законы-то для нас особые; а ведь все мы члены одного и того же государства, как и другие сословия, к чему же для нас особое положение? Было бы гораздо справедливее, если бы законы были одинаковы, как для купцов, дворян, так и для крестьян равным образом и суд был бы одинаков для всех» [167, т. 2, с. 251].

В период работы I Государственной Думы произошел всплеск политической активности крестьян. Они в массовом масштабе освоили чтение газет. Вот, исправник Юрьев-Польского уезда пишет доклад губернатору Владимирской губернии (3 июня 1906 г.): «Благодаря массе получаемых крестьянами газет, причем предпочитаются ими более резкие, интерес к которым у крестьян очень велик, они знают все, что происходит в Петербурге… Каждая газета со стенографическим отчетом заседаний Государственной думы действует настолько разжигающе, что прокламации становятся почти безвредными листками.

Крестьяне знают, как дума относится к министрам, и это приобретает громадное значение и силу, так как делается открыто, пишется во всех газетах, причем передовые статьи еще более разъясняют смысл происходящего, всецело становясь на сторону более дерзких в выражениях депутатов. Уважение к власти благодаря этому у крестьян падает с поразительной быстротой. Разосланные экземпляры ответа Совета министров на адрес думы произвели на крестьян неблагоприятное впечатление и повели к ухудшению настроения…

В настоящее время настроение у крестьян сильно приподнятое, почти ежедневно во всех селениях уезда под вечер крестьяне собираются у какого-либо дома, и все разговоры их о думе, о ее заботах об них, о скорой перемене условий жизни и обязательно о земле» [167, т. 1, с. 89–90].

Но главное, появление Государственной Думы – представительного, хотя и безвластного органа – породило особую форму политической борьбы крестьянства – составление петиций, наказов и приговоров, значительная часть которых направлялась в Государственную Думу. В российских законах отсутствовало петиционное право – подача всяческих прошений и проектов «об общей пользе» после реформы 1861 г. была запрещена. Особенно этот запрет был оговорен при учреждении Государственной Думы. В параграфе 61 положения о Государственной Думе было сказано: «В Государственную Думу воспрещается являться депутациям, а также представлять словесные и письменные заявления и просьбы» [167, т. 1, с. 36].

Таким образом, составляя наказы и приговоры, крестьяне прекрасно понимали, что коллективно совершают противоправные политические действия, и эти действия были уже активной формой борьбы. Размах ее был велик. В I Государственную Думу поступило свыше 4000 пакетов и телеграмм. Только в Трудовую группу депутатов было подано более 400 приговоров и наказов из 50 губерний.