Что же касается корпориалов, единственными сердцебитами в тренировочном зале были Тамара и ее огромный брат-близнец Толя. Я обязана им жизнью, и этот долг меня тяготил. Они были приближенными Апрата, которым поручили обучать солнечных солдат, и они врали мне месяцами в Малом дворце. Я пока не знала, что с этим делать. Доверие – это роскошь, которую я не могла себе позволить.

Оставшиеся солдаты ждали своей очереди для спарринга. Гришей попросту не хватало на всех. Женя и Давид держались в стороне, да и сражаться не умели. Максим, целитель, предпочитал практиковать свое ремесло в лазарете, хотя мало кто из людей Апрата доверял гришу настолько, чтобы воспользоваться его услугами. Сергей был могущественным сердцебитом, но мне сказали, что он слишком нестабилен, чтобы спокойно подпускать его к ученикам. Он находился в гуще сражения, когда Дарклинг организовал свое неожиданное нападение, и видел собственными глазами, как монстры разорвали его любимую девушку на кусочки. Второй и последний наш сердцебит был убит ничегоями где-то между Малым дворцом и часовней.

«Из-за тебя, – отозвался голос в моей голове. – Потому что ты их подвела».

От мрачных мыслей меня отвлек голос Апрата:

– Мальчишка слишком многое себе позволяет.

Я проследила за его взглядом к Малу, расхаживающему между солдатами, чтобы объяснить что-то одному или исправить другого.

– Он помогает им тренироваться, – сказала я.

– Он раздает приказы. Оретцев! – подозвал его к себе священник. Я напряглась, наблюдая за приближением Мала. Мы едва виделись с тех пор, как ему запретили приходить ко мне в комнату. Помимо тщательно нормированных встреч с Женей, Апрат изолировал меня от всех потенциальных союзников.

Мал изменился. На нем была крестьянская рубаха из грубой материи, служившая ему формой в Малом дворце, но он похудел и побледнел за время, проведенное под землей. Узкий шрам на подбородке выделялся острым рельефом.

Он остановился перед нами и поклонился. В последние месяцы ближе нас друг к другу не подпускали.

– Ты здесь не капитан, – осадил его Апрат. – Толя и Тамара старше тебя по званию.

Мал кивнул.

– Так и есть.

– Тогда почему ты ведешь тренировку?

– Ничего я не веду. Мне есть чему научить. Им есть чему научиться.

«Это верно», – горько подумала я. Мал хорошо поднаторел в борьбе с гришами. Я вспомнила, как он, разбитый и истекающий кровью, стоял над шквальным в конюшне Малого дворца, какой вызов и презрение читались в его глазах. Я бы с радостью обошлась без этого воспоминания.

– Почему этим новобранцам не нанесли татуировку? – спросил Апрат, указывая на группу, дерущуюся на деревянных мечах у дальней стены. Всем им было не больше двенадцати.

– Потому что они еще дети, – ответил Мал ледяным тоном.

– Это их выбор. Ты же не откажешь им в возможности показать свою верность нашему делу?

– Я отказываю им в том, о чем они пожалеют.

– Это не в нашей власти.

Челюсти Мала заходили желваками.

– Если мы проиграем, эти татуировки заклеймят их как солнечных солдат. С тем же успехом они могут хоть сейчас записаться на встречу с расстрельной командой.

– Поэтому на твоем лице нет татуировки? Твоя вера в нашу победу настолько слаба?

Мал покосился на меня, затем снова на Апрата.

– Я храню свою веру для святых, – спокойно ответил он. – А не для людей, которые посылают детей на верную смерть.

Священник прищурился.

– Мал прав, – вмешалась я. – Пусть они останутся непомеченными. – Апрат равнодушно взглянул на меня своими черными глазами. – Пожалуйста, – тихо добавила я, – в знак доброты ко мне.