С сэндвичами в руках не раз и не два обошли смотровую площадку, наслаждаясь видом зеленых просторов. На втором круге Наоми коснулась рукой перил ограждения и обнаружила, что некоторые стойки прогнили.

Она не облокачивалась на перила, так что опасности свалиться с вышки не было. Но стойки чуть подались наружу, одна треснула, и Наоми сразу отступила от ограждения.

Тем не менее Младший так занервничал, что предложил Наоми немедленно покинуть смотровую площадку и доесть ланч уже на твердой земле. По его телу пробегала дрожь, а сухость во рту вызвал отнюдь не сыр. Голос так вибрировал, что Младший едва его узнавал.

– Я чуть не потерял тебя.

– О, Ини, мне ничего не угрожало.

– Не знаю, не знаю.

Поднимаясь на вышку, он не вспотел, но теперь почувствовал, что лоб покрылся испариной.

Наоми улыбнулась. Бумажной салфеткой промокнула ему лоб.

– Ты такой милый. Я тоже люблю тебя.

Он крепко ее обнял. Она словно стала частью его тела.

– Давай спустимся, – настаивал он.

Выскользнув из его объятий, она откусила сэндвич. Ей удавалось оставаться прекрасной даже с набитым ртом.

– Мы же не можем спуститься, не выяснив серьезности проблемы.

– Проблемы?

– Ограждение. Может, прогнила только одна секция, а может – все ограждение. Мы должны досконально во всем разобраться и, вернувшись к цивилизации, поставить в известность Службу охраны лесов.

– А почему бы просто не позвонить им, чтобы они сами проверили ограждение?

Улыбнувшись, она ухватила его за левую мочку, подергала:

– Динь-дон, есть кто-нибудь дома? Звоню, чтобы выяснить, знает ли здесь кто-нибудь значение слов «гражданская ответственность»?

Младший нахмурился:

– Разве звонок в Службу охраны лесов – безответственный поступок?

– Чем больше мы будем знать, тем более достоверно прозвучит наша информация, тем меньше вероятность того, что они примут нас за шутников, которые хотят заставить их впустую прогуляться по лесу.

– Глупость какая-то.

– Отнюдь. – Наоми доела сэндвич. – Хорошенько подумай, Ини. Представь себе, что какая-нибудь семейная пара поднимется сюда с детьми.

Он ни в чем не мог ей отказать. Тем более что она очень редко обращалась к нему с какой-нибудь просьбой.

Ширина смотровой площадки между краем и центральным постом составляла порядка десяти футов. Прочность досок сомнений не вызывала. Опасность могла исходить только от ограждения.

– Ладно, – с неохотой согласился он. – Но проверять прочность ограждения буду я, а ты останешься у стены, в безопасном месте.

– Мужчины сражаются с яростным тигром. – Наоми понизила голос, подбавила в него неандертальской хрипотцы: – Женщины наблюдают.

– Так уж повелось в жизни.

– Мужчины находят сие естественным порядком. – Хрипотца не исчезла. – Женщины видят в этом всего лишь развлечение.

– Всегда счастлив поразвлечь вас, мэм.

И когда Младший шагнул к ограждению, чтобы проверить его прочность, Наоми осталась у остекленной стены.

– Будь осторожен, Ини.

Его рука легла на шероховатые перила. Он понял, что бояться надо скорее заноз, чем падения, но держался на расстоянии вытянутой руки от края площадки. Шел медленно, то и дело покачивая ограждение, выискивая расшатавшиеся или прогнившие стойки.

За пару минут замкнул круг, вернувшись к тому месту, где Наоми обнаружила слабину. Оказалось, что это единственный опасный участок.

– Ты довольна? – спросил он. – Теперь спускаемся.

– Обязательно спустимся, но сначала доедим. – Она достала из рюкзака пакетик с курагой.

– Доедим внизу, – гнул свое Младший.

Она вытряхнула два сушеных абрикоса ему на ладонь:

– Я еще не налюбовалась этим великолепием. Не дави, Ини. Мы знаем, что бояться нечего.