Это безумие! Наваждение!

   То, от чего нужно срочно избавиться!

   – Саида?

   Ну почему мое имя его голосом звучит так необыкновенно?

   Кружит голову хуже тягучего вина?

   – Да, да. Все хорошо. Я скоро.

   Отвечаю с третьей попытки.

   Голос не слушается совсем. Становится каким-то совершенно чужим!

   Выключаю воду.

   Панически бросаю взгляд на брошенное на пол разорванное платье.

   Надевать его снова?

   Но от него остались почти одни лоскутки!

   Дрожащими пальцами обматываю вокруг себя полотенце.

   Грудь вздымается, как ненормальная!

   Я. Обнаженная. В одном полотенце… Рядом с ним! Вдвоем в гостиничном номере! Это… Это совсем за гранью!

   А белье? Куда я его должна деть?

   Неловко комкаю в руке.

   Зажимаю бюстгалтер и трусики в кулак.

   Благо, они из тонкого воздушного кружева. Как раз помещаются. Но…

   – Саида. Я начинаю волноваться!

   Хриплый голос звучит так близко, как будто Давид стоит рядом со мной!

   – Уже. Я уже выхожу!

   Берусь за ручку двери, несколько раз глубоко вдыхая и выдыхая воздух.

  И тут же натыкаюсь на мощную вспышку в черных глазах!

   Замираю, чувствуя, как дыхание забивается где-то в самом горле!

   Этот взгляд…

   Он не дает сдвинуться с места!

   Парализует.

   Подчиняет.

   Вызывается миллиард мелких ударов тока по всей коже!

   От него хочется сбежать. Нестись прочь. Со всех ног!

   И одновременно тонуть. Тонуть в этих глазах, способных забираться под кожу, под самые ребра!

   – Саида…

   Его голос превращается с тягучую патоку с пробирающей до самых вен хрипотцой…

   Давид сам замирает. Как будто как и я, не способен сдвинуться с места.

   На расстоянии полувдоха от моего лица!

   Опускает горящие глаза прямо на мои губы.

   И… На какой-то миг мы оба замираем. Будто превращаемся в ледяные скульптуры!

   Внизу живота разливается какое-то странное, покалывающее тепло.

   Он не касается.

   Но этого и не нужно!

   Я чувствую его взгляд.

   Сильнее, чем если бы он касался!

   И ноги подгибаются от мысли, что это может произойти.

   Вот сейчас.

   Его глаза снова вспыхивают.

   Чем-то таким странным. Так опаляет меня впервые!

   А ноздри дико, бешено раздуваются.

   – Я заказал для тебя платье, Саида. И обед на двоих.

   Его челюсти сжимаются так плотно, что я будто ощущаю это на себе. А глаза так и остаются прожигать мои губы. Доводят до дрожи!

   – Я… Выйду, чтобы ты оделась.

   Как завороженная смотрю на его напряженное лицо. На то, как с силой он сжимает кулаки.

   Проходит несколько секунд. А, может, минута. Или целая вечность.

   Даже воздух между нами начинает искрить. Становится тяжелым. Будто сам не дает нам даже пошевелиться!

   И выдыхаю с облегчением, когда Давид резко оборачивается на сто восемьдесят градусов. Быстро выходит, захлопывая за собой дверь.

   Успеваю только заметить, что его кулаки сжаты так сильно, что побелели костяшки.

   Сама прислоняюсь к стене у ванной, чувствуя себя совершенно измотанной за эти несколько минут!

   А если бы прикоснулся? Сделал шаг вперед, а не назад?

   От этой мысли вся комната начинает вертеться перед глазами, как в калейдоскопе! А огненная краска заливает даже кончики волос!

   Чувствую неимоверную слабость в ногах.

   Осторожно делаю несколько шагов.

   И…

   Замираю, разглядывая на разложенное прямо на постели платье.

   О. Мой. Бог!

   Оно прекрасно!

   Правда, слишком, наверное, откровенно. Держится на широких кружевных полосках, слишком сильно оголяя грудь. Зато все, что ниже талии обтянет, как перчатка… И этот разрез почти до самого бедра…

   Такое платье слишком обязывающее. Вечернее. Выходное.