– Что ты на ней возишь? Леша, какого черта? Мы знакомы пять лет, а я только сейчас узнаю про твою колымагу!

– Нормальная машина, – обиделся Леша, – залезая на водительское сидение. Сейчас вообще тебя не повезу никуда.

– Ну ладно, ладно тебе, – заторопилась Катя, распахивая заднюю дверцу и с пренебрежением залезая в салон, не выпуская при этом из рук свои шпильки, – ты что же, и своего… э-э-э… партнера на ней возишь?

– Кого? – не понял Леша, заводя двигатель.

– А, неважно! Сматываемся скорее в твою деревню! – Катя развалилась на заднем сидении, а Ева, удивленная не меньше подруги подробностями Лешиной жизни, предпочла промолчать и запрыгнула на переднее сидение.

Деление на морских и сухопутных, по возрастам и социальным уровням очень быстро сошло на нет от осознания, что никого, кроме друг друга, ближайшие годы обитатели Ковчега не увидят. Да что уж там, возможно, никогда не увидят. После окончания завтрака разношерстная толпа разбилась на кучки поменьше: кто-то обсуждал погоду, некоторые изо дня в день крутили ручку радиоприемника в надежде услышать, что они – не одни, третьи играли в шахматы, совершенствуя и развивая свой навык. Капитан, как всегда, сидел в кресле в углу, крутя в дрожащих руках кружку с жидкостью, претендовавшей на высокое звание «кофе», погруженный глубоко в себя.

Ева на правах дежурной собирала пустые тарелки, тщательно вытирая со столов хлебные крошки. Пусть это и совсем не похоже на ресторан высокой кухни, но хотя бы чисто. Последним в очереди был стол капитана. Ева воздушными шагами приблизилась к нему, не желая мешать – почему-то манера капитана уходить в себя всегда вызывала у нее трепет.

Девушка только протянула руку, чтобы забрать пустую тарелку, как тут же ощутила на себе взгляд капитана, вернувшегося в реальность. По всему телу пробежали сотни мурашек, и краем глаза она заметила, что волоски на руках поднялись дыбом. Быстро спрятав тарелку за спину, чтобы он не заметил, Ева подняла глаза и улыбнулась.

– Спасибо, очень вкусно! – искренне похвалил капитан.

– Такой же омлет, как и каждый день, – пожала плечами Ева.

– Нет, ты готовишь по-особенному, с душой.

– Все потому что у меня особенный будильник, – выпалила Ева и тут же прикусила язык, снова ощущая эти предательские мурашки.

– Тогда буду будить тебя чаще, – капитан протянул ей пустую чашку, с усилием сдерживая руку от тремора, – еще раз спасибо!

Машина, рассекая водное пространство под колесами, уносилась прочь от затопляемого города. Входы в метро, тоннели, переходы – все наполнилось до верха и больше не вмещало в себя грязные слезы стихии; решетки, служащие для стока воды, поднимались на несколько метров вверх бьющими из ливневой канализации фонтанами. Город уплывал, запирая своих верных подданных в неприступных башнях из стекла и бетона.

На возвышениях под колесами даже проступал асфальт, но стоило только спуститься чуть ниже, как вода стремилась достичь капота, вызывая вспышки ужаса в Лешиных глазах. Проскакивая очередное водное препятствие, вся троица ликовала, чувствуя себя героями фильма-катастрофы.

Свернув с федеральной трассы, ведущей в Питер, машина принялась бороться с раскисшей, но еще не затопленной грунтовкой, и вскоре остановилась, забрызганная плотным слоем рыжей грязи, возле покосившейся деревянной хибары в самой обыкновенной деревне.

– Приехали, – радостно сообщил Леша, счастливый, что ухитрился выбраться из Москвы, и совсем забывший о том, как жилье не сочетается с его имиджем.

– Ты здесь живешь? – с надеждой на отрицательный ответ спросила Катя, обреченно глядя из распахнутой двери на хлюпающую рыжую грязь под ногами.