– Крысиные шкурки. Отправляю их в Калькутту одной английской мастерской. Они делают из них прекрасные перчатки.

– Ну и дела! То есть ты охотишься на грызунов?

– Да, ваше высочество.

– И как? Прибыльно?

– Настолько, что я не могу позволить себе новое дхоти. – Старик вздохнул.

– Об этом мы позаботимся. Так ты хорошо знаешь городские клоаки?

– Неплохо, ваше высочество. Могу ходить по ним с закрытыми глазами.

– Там легко заблудиться?

– Очень легко. Настоящая паутина туннелей, ведущих то вверх, то вниз, по которым бегут сточные воды. Сколько несчастных, умерших голодной смертью и обглоданных крысами, я там видел – не сосчитать! Встречались мне и пожелтевшие скелеты.

– То есть клоаки – это такой огромный лабиринт? – удивилась рани.

– Невероятно огромный, госпожа. Грандиозный труд строителей: там несметное множество ниш, дренажных каналов и водостоков, предназначенных для защиты от ливней.

– И длинные они, эти туннели? – спросил Янес, знаком велев Каммамури подать бедолаге кусок буйволиного языка и лепешку.

– Не знаю, ваше высочество, я никогда их не измерял. Но могу сказать, что они тянутся на много английских миль и кончаются где-то за городскими стенами.

Янес подождал, пока старик проглотит кусок и запьет его пивом, а потом продолжил:

– Сможешь стать нашим проводником?

– Ваше высочество, я смогу даже сказать, какое здание, пагода или статуя будут находиться в тот или иной момент у нас над головой.

– Сколько же ты прожил в этом аду? – воскликнул Тремаль-Наик.

– Три долгих года, господин. Когда дела мои пришли в упадок, один англичанин предложил мне поставлять ему крысиные шкурки. Вот я и спустился в подземелья. Сначала я передвигался там с огромной осторожностью, чтобы не угодить в опасные ловушки. Впрочем, моя странная торговля давала доход, которого хватало на пропитание. Однако с тех пор, как в клоаках появились неизвестные, я лишился и этого.

– Почему?

– Крысы пропали. То ли сами разбежались, то ли их переловили и съели.

– Кто же мог съесть крыс?

– Да вот эти самые чужаки.

Рани охнула и схватилась за сердце.

– Госпожа, крысы вполне съедобны, – объяснил старик. – Я сам съел их несметное количество – и печеными, и тушеными.

– Неужто они так же вкусны, как буйволиный язык, который ты сейчас уминаешь? – засмеялся Каммамури.

– О нет, господин! Старые крысы жилисты, а запах их мяса, скажем так, на любителя. Однако молодые весьма неплохи на вкус.

– Черт побери! – Янес усмехнулся. – Боюсь, крысиная диета не пошла тебе впрок, ты тощ, как факир.

– Мне далеко не каждый день удавалось их изловить, ваше высочество. Едва заслышав шаги врага, крысы удирают в труднодоступные верхние туннели. А наклон там преизрядный! Временами приходится ползти на животе, чтобы хоть немного продвинуться.

– А когда в клоаках появились незнакомцы?

– Около месяца назад.

– Много их?

– Не знаю. Как-то ночью, когда я охотился в одном из боковых водостоков, в меня дважды выстрелили из пистолета. Притом заметьте, ваше высочество, я никогда не ношу с собой ни лампы, ни факела, потому что вижу в темноте, как кот.

– Наверное, заметили блеск твоих глаз. И с той ночи ты ни разу не спускался в подземелья?

– Ни разу, ваше высочество. Если тебя ранят в зловонной яме, выбраться не удастся, а смерть будет ужасна.

– Но пока в тебя не выстрелили, ты наблюдал за этими людьми?

– Наблюдал.

– Кто они, как ты думаешь?

– Парии.

– Не заметил ли ты среди них человека, одетого брамином?

Торговец изумленно крякнул и залпом выпил стакан пива, поданный Каммамури.

– Да, есть там один такой. Все время спрашиваю себя и не понимаю, как может духовное лицо путаться с подобным отребьем.