– А, ты об этом, – рассеянно отвечала ей мама. – Да не бери в голову. Липа это у них, какая-то бумажка. Дали уборщице лизнуть. Ни один суд это не примет. Я приехала тебе сказать, чтобы ты не волновалась и жила бы тут спокойно. Мои адвокаты уже отправили новый твой мазок на анализ.

– Че-го? – изумилась принцесса.

– Да я взяла у Давки, когда он пьяный валялся в Сольманоре. У Давида. Удался весь в дедушку Вову-алкаша. Живи здесь. Никто тебя не гонит. Еще чего! Муж на развод подает!

Тут надо пояснить, что Давид Луи-Филипп Третий был младшим братом принцессы Ляли и обладателем всего что полагается, носа, подбородка и габсбургских глаз. И наследственности со всех сторон.

– Луи мне теперь хорошенечко заплатит за этот развод, – провозгласила мама с порога. – Давид-то его сын! Только посмотреть на этого папаню! Уму непостижимо! У нас под Барнаулом на стенде «Их разыскивает милиция» и то таких нету. Лицо по седьмую пуговицу!

– А кто мой отец-то? – снова спросила бедная бывшая принцесса.

Мама ответила загадочно:

– Не одна я в поле кувыркалася, не одной мне ветер типа в спину дул… Не обращай на них.

– Но все-таки? На кого-то я похожа?

Мама горестно усмехнулась:

– Спасибо и нашим и вашим, и мордве и чувашам.

Ляля, помолчав, сменила тему:

– Тетя заявление тут сделала…

– А какой с нее спрос? Клок волос. И то неохота с ней вступать. Гребостно даже разговаривать. Перетопчешься с каким знаком пишется?

Мама на чужбине сильно тосковала по родному языку и только в беседах с дочкой отводила душу.

– И отца тебе, Лялечка, нечего теперь искать. Эта пропажа у дедушки в штанах.

– Ну, спасибо на добром слове…

– И тебе на здоровье, носи да не стаптывай. Слушай, я на Рождество уезжаю со своим новым тренером, ты его не знаешь, еду знакомиться с его мамочкой… В Рио-де-Жанейро. У Мануэля, оказывается, брат бандит. Ты представляешь? У меня ведь тоже двоюродный братан Славка. Ну ты помнишь, мы ему посылки в зону собирали, сухую колбасу и тушенку. Ты еще конфеты свои положила, которые тебе подарили. Он опять тут сел. Его подставили, поняла?

Ляля не поняла, но из вежливости кивнула. Мать продолжала:

– А белые кожаные шорты я все же, думала-думала, купила. Потом покажу видео. На Новый год, представляешь, там в Рио все выходят на пляж, Копакабана называется, три миллиона людей, свечи жгут, пьют, обнимаются, не знаю, танцуют… (Тут у нее в голове, видимо, перещелкнуло.) И что же? Хоть Славкина жена меня не принимала, обзывалась, я ей сейчас послала денег. Пусть выпьет за мое здоровье в Новый год под этого… как его… Кто у нас там президент… (Она немного подумала, но потом махнула рукой.) На Богом обиженных, знаешь, не обижаются. Что она в своей жизни видела? Я тебе говорила, что купила белые шортики Дольче Габбаны? Знаешь, да, забыла, Славкиного отца дядю Диму недавно в дровах нашли. Замерз. А что, выпил с горя… Сына сажают, че не выпить? Я его понимаю. Мы Славке в тюрьму не написали. И так человек переживает. Но, представляешь, три миллиона на пляже? Толкотня какая. А ты куда на Рождество?

– Да зовут одни друзья в Альпы.

– Ну, тогда с наступающим!

Они приложились друг к дружке щеками, и мать поцокала к выходу позировать папарацци – длинноногая, 100 – 65 – 100, златокудрая, загорелая, подтянутая (в области шеи и подбородка), оформленная везде где надо. Мэрилин Монро! А не эта жилистая грузчица Мадонна.

И всего на шестнадцать лет старше своей дочери…

Принцесса проводила ее в раздумье.

Тут пришла пора набросать краткий очерк предыдущей жизни ее мамы, принцессы Татьяны Луи-Филипп.