Я запрыгнул на подоконник и заметил под потолком натянутую верёвку от одной стены до другой. Теперь я понял, откуда идёт этот фантастический запах. Я сглотнул слюну, да-да… от увиденной картины у меня началось обильное слюноотделение. На ней висела аппетитная рыбка, чья серебристая чешуя в полумраке балкона искрилась и переливалась, будто снег в лучах зимнего солнца. В животе заурчало, словно и не было ужина полчаса назад. От кусочка такого лакомства я бы не отказался.

Нежнейший аромат рыбы так и манил протянуть лапу и коснуться «прекрасного». Но до неё было, как до луны. Просто так не добраться, слишком высоко подвесили. Я смотрел как заворожённый и лихорадочно соображал, как же достать рыбёшку так, чтобы никто не заметил. С кухни доносился смех приятелей. Надо действовать, пока им не до меня. Я встал на задние лапы, одной передней опёрся на окно, другой потянулся к рыбине. Нет, слишком высоко.

И тут мне в голову пришла гениальная идея. Я забрался на верхнюю полку, оттуда до верёвки было лапой подать. Выбрал своей целью самую крупную рыбину, ближе всех висящую ко мне. Приготовился к прыжку, сгруппировался и с силой оттолкнувшись, сиганул. Зацепился за деликатес когтями и повис. Верёвка прогнулась, рыбина начала раскачиваться под моим весом. Я вцепился в неё зубами, отрывая от тушки кусочки. Успел даже ощутить потрясающий вкус деликатеса. Говорю же, невезучий я кот. Как всегда, что-то пошло не так. Неожиданно верёвка порвалась посредине, и я полетел в стену, продолжая висеть на рыбине. С грохотом ударился о полки, стеклянные банки, что стояли на них, закачались и рухнули вниз. Ударившись о кафельный пол, они разлетелись на мелкие осколки. Другая часть верёвки вместе с рыбинами болталась на противоположной стороне. Я вздрогнул, увидев на пороге мужчин. Глянув на разъярённое лицо хозяина, я так сильно зажмурился, а разожмуриться никак не мог.

– Сократ, гад ты такой, – со злостью воскликнул Петрович, – как же ты меня достал. Не кот, а какой-то изувер. Откуда ты взялся на мою голову? Если бы знал, что ты окажешься таким негодяем, оставил бы тебя тогда в лесу. Пусть бы тебя дикие звери съели. – Хозяин припомнил историю моего появления в семье[7].

Я прямо дар мяукать потерял от такой тирады. Болтаюсь на верёвке с рыбой в зубах, а сам чуть не плачу от обиды. Вот и раскрылась вся твоя сущность, дорогой Александр Петрович! Да если бы ты меня тогда не забрал, кто бы всё это время ваше жилище охранял от всяких грызунов? Они бы уже давно дом на щепки разобрали. Сколько добра я для вас делаю, а взамен получаю такую неблагодарность. И все из-за какой-то сушёной селёдки.

– Что же ты, котяра, так меня позоришь? – не унимался Александр Петрович.

Не пойму, что ты так кипятишься? Рыба ведь не твоя.

– Сань, да ладно, не ругай кота. Парень, видимо, полакомиться захотел, – добродушно рассмеялся Алексей, – сказал бы, я бы тебя угостил.

Странный человек! Я что, говорить умею? Да и откуда мне было знать, что у тебя здесь целое рыбохранилище. Мог бы и сам догадаться предложить гостю деликатес. Как всегда, из-за человеческой несообразительности, страдаем мы.

Ночевали мы в одной комнате. Петрович на диване, я у него в ногах, а Пуха на коврике на полу. Ещё никогда в жизни я не спал так плохо. Помните, я вам рассказывал, как в детстве несколько раз оставался на ночлег в комнате у Димки и потом очень сильно жалел об этом[8]. Дима постоянно меня сталкивал с кровати ногами. Один раз так саданул пяткой по голове, у меня аж звёздочки из глаз посыпались. Думал, сотрясение мозга заработал. С тех пор решил больше не рисковать здоровьем и стал ночевать в комнате Катерины. Так вот Петрович спал в десять раз хуже, чем его сын.