Пёс дернулся было к хозяину, однако Лиза скомандовала: «Тихо! Сидеть!» – и собака послушно опустилась на последнюю ступеньку, еле слышно поскуливая от нетерпения.

– Это он, сударыня? Ваш Пуссен? – уточнил Филипп Петрович на всякий случай. Лиза быстро-быстро закивала. – Попробуйте позвать его – возможно, тогда нам удастся избежать конфликта с главой церкви на глазах у тысяч его разгоряченных последователей.

– Пуся! Пуська! Пусятина! – зашипела Лиза, осторожно выглядывая из-за косяка. – Кто хороший котик? Кто миленький котик? Иди сюда, тебе говорят, пупырка папавериновая!

Миленький котик лениво приоткрыл один глаз, слегка приподнял голову, презрительно оглядел Лизу, решил, что она недостойна ответа, и вновь крепко заснул. Филипп Петрович тихо фыркнул в усы.

– Вот негодяй… Пуська! А кто хочет поиграть со своей любимой мышкой? – Лиза принялась призывно трясти меховушкой. – Смотри, какая вредная мышка, нужно ее обязательно поймать и проучить! А, Пуся?

Кот не реагировал.

Лиза не сдавалась.

– Пуся, кушать! Куш-куш-куш! А кто хочет сосисочку? А кому дать охотничьей колбаски? Скорее кушать! Мамочка тебя накормит, куш-куш-куш!

Пуся подал признаки жизни: сквозь дрему покосился на хозяйку, мгновенно оценил, что никакой колбаски, а тем более сосисочки, у нее и в помине нет, демонстративно выставил из корзинки заднюю правую лапу и в этой позе опытного йога вернулся к захватывающим снам.

– Похоже, дорогая повелительница собак, повелевать собственным котом у вас не очень-то получается, уж простите за бестактность, – весело прищурился Филипп Петрович, совершенно оправившийся после инцидента с псом.

– Идиотство полное, – согласилась Лиза. – Что будем делать?

– Полагаю, граф вместе с подкреплением уже здесь, сейчас выйду с ним на связь, и мы красиво, в полном соответствии с должностными инструкциями… Батюшка Перун-громовержец! А где же… где же мой Перстень? Неужто обронил? – Шеф принялся растерянно хлопать себя по карманам пальто. – Должно быть, потерял, когда меня повалил этот не в меру ретивый Цербер… – Он погрозил пальцем псу, который сидел с высунутым языком и послушно ждал дальнейших указаний от Лизы.

Лиза занервничала. Мяурисио завершил свои песнопения истошным «Ня!» и теперь тряс своей золотой дразнилкой перед квадрокоптерами, снимающими его с воздуха.

– Как же быть, Филипп Петрович? Нет у нас времени искать ваш Перстень. Так я и знала, что нельзя доверять всем этим дурацким гаджетам. Глядите, еще чуть-чуть, и Пуську запульнут куда-нибудь на Луну.

– Если бы на Луну! Туда рейсовые автобусы ходят повышенной комфортности… Что ж, сударыня, иного выхода, очевидно, нет. Выступали когда-нибудь в прямом эфире, Елизавета Андреевна? Нет? Тогда поздравляю с почином. За мной!

Шеф прыгнул в светлое пятно.

Лиза глубоко вздохнула и шагнула за ним.

Сверху город казался еще прекраснее, за такие виды любой фотограф продал бы душу хоть дьяволу, хоть Коспоже Бастет: расплавленная сталь Невы, гирлянды ярких улиц, головокружительные небесные поезда. Однако Лиза видела перед собой только умильную физиономию Пуси, устроившегося в корзинке бесформенной меховой кучей. Что за крепкая нервная система у этого кота! Ничто не могло потревожить Пуськин сон, даже жужжание телевизионных квадрокоптеров с золотыми молниями на борту, реющих над крышей, даже вопли Мяурисио. Как и его пушистый заложник, главный котолик тоже не замечал посторонних. Он в экстазе воздел пухлые руки к небу и повторял: «Ня! Ня!».

– Именем Императрицы и во имя Закона об уважении к животным, – загремел Филипп Петрович, приближаясь к дель Муро Второму, погруженному в религиозный транс, – вы арестованы за попытку…