– Что вы мне мозги сушите, нашли занятие.

– А как вы нам объясните тот факт, что эта гильза была обнаружена в вашем колодце?

– Тебе, начальник, за это деньги платят, ты и объясняй. Чего ко мне привязался? Думаешь, ты все… Король! Да я за тебя, сопляка, кровь проливал, когда ты на горшке сидел, а ты мне в нос гильзой тычешь, для того тебя, дурака, учили…

И тут Егорыч понес… Всем досталось на орехи. Зайцев чуть не лопнул от злости. Меня Власов совершенно уничтожил, стер с лица земли. А я окончательно убедился, что он не мог совершить преступление, он не мог убить. Да и Зайцев засомневался. Когда Власова увели, Зайцев перевел дух, подышал свежим воздухом у открытого окна, покурил и сказал:

– Похоже, ты прав. Убийцы такими не бывают. Но факты… А с другой стороны, за что ему было убивать Никитина? Может, так, по пьяной лавочке?

Лена явно готовилась к встрече со мной. В комнате было прибрано. Мать она отослала. Так бывало и раньше, когда я приходил к ней в гости. Да и сама она привела себя в надлежащий вид. Волосы ее были тщательно причесаны. Она кивнула мне на кресло и спросила:

– Есть хочешь?

– Хочу.

– Люблю сговорчивых людей, – сказала Лена.

– Я не сговорчивый – я голодный.

– Тогда я сделаю тебе яичницу с салом.

Я помыл руки и прошел в кухню. Сало шипело на сковородке и источало фантастический запах.

– Ты хоть завтракал сегодня? – спросила Лена. Она сидела, подперев голову руками, и с грустью наблюдала, как я уписывал яичницу.

Завтракал точно, а вот пообедать не успел.

– Горишь на работе, – усмехнулась она.

Загоришь тут. Такое дело. Сроду у нас не было ничего подобного.

– Ну и как успехи, – спросила она, – нашли убийцу?

– Нет пока…

– Хоть на след-то напали?

Я пожал плечами.

– Понимаю… – многозначительно сказала она, – служебная тайна. Внимание! Враг подслушивает.

– Да ладно тебе. И так я измотался… А почему ты не пошла с Никитиным в кино? – спросил я.

– А почему я должна пойти? – Она удивленно подняла брови. – Разве хождение в кино с начальством входит в обязанности секретарши?

– Не надо, – спокойно сказал я, – мы же взрослые люди. Расскажи, что у вас с ним было.

– Ничего!

– Так уж и ничего?

– А ты шпионил? – Она делано рассмеялась. – Боже мой, ты шпионил, выслеживал. Ты прирожденный сыщик.

– Что у вас было с Никитиным? – спросил я твердо.

Улыбка исчезла. Ее лицо стало злым.

– Как прикажешь понимать тебя? Это допрос?

– Ну что ты… просто интересуюсь…

– Было, – сказала она ледяным тоном, – все было. Все, что ты себе можешь представить!

– Так… Ну рассказывай.

– Прикажешь с подробностями?

– Какие же вы, бабы, злые, – сказал я, не скрывая раздражения. – Ты что, не можешь по-человечески? Или ты хочешь, чтобы эти вопросы тебе задавал Зайцев? Ты помнишь его? Позапрошлый год мы у него были на дне рождения.

– Это такой высокий, громкий, с большим носом? – уточнила она.

– Да, громкий, с большим носом.

– Ты презираешь меня, да?

– Зачем ты…

– А что мне было делать? Ты меня замуж не берешь… Так и пропадать? А он умный, великодушный. И какой-то беспомощный. Я его даже, может быть, и не любила, просто жалела. Началось с ерунды. Попросила его что-то привезти из Москвы. Он туда ездил в командировку. Сама заболела. Он и пришел навестить, принес покупку и еще вино, шоколад, безделушки всякие. Посидели, поболтали. Спросил разрешения заходить. Что ж мне, отказать? И так одна, одна… Вечерами, а вечера у нас долгие….

– Это было после того, как мы разошлись?

– Да.

– Ты на юг в этом году ездила с ним?

– Да.

– Слушай, зачем тебе все это нужно было?

– Скучно, Боря. Скучно здесь жить. Уеду я…