Был тихий вечер мягкой осени. Скучный, серый и всегда пустынный двор даже похорошел в туманном свете лиловых облаков. Виктория почти подъехала к парковке у подъезда. Там, как всегда, две-три машины, не больше. И вдруг из одной вышла женщина и уверенно направилась к подъезду Алексея. Виктория затормозила и сдала немного назад. Она узнала женщину. Это была Юлия Высоцкая. Она раньше работала фокус-пуллером оператора Серова, теперь стала при нем помощником режиссера.

Виктория задумчиво смотрела, как Юлия спокойно, даже расслабленно шагает по узкой дорожке к двери: так люди идут домой или в то место, где их точно ждут. Как уверенно и привычно набирает код домофона. В ее руке удобная и вместительная сумка: там может поместиться немало продуктов, не одна бутылка вина и всего такого, что требуется для теплого торжества двоих – по случаю общей, как ни крути, победы. Виктория даже не ревновала, она просто вдруг почувствовала собственную увечность. Эта женщина, которую сейчас явно ждет Алексей, по-настоящему полно участвует в его жизни, в том, что для него важнее всего, – в его деле. А Виктория, родившая и вырастившая детей Алексея и всю свою женскую жизнь уверенная в том, что способна любить только этого мужчину, – она сыграла в его судьбе лишь одну роль. Она изгнала мужа из родного дома в холодную и тревожную темень одинокого страдания. Она сознательно отказалась от малейшего участия в его деле, даже на стадии краткой информации. Что и для кого меняет тот факт, что таким был акт ее самопожертвования ради детей? Виктория и сама не знает сейчас, осчастливила ли она их или обездолила этим иллюзорным спасением. Она переместила Лену и Ваню из полных, бурных, ярких и драматичных дней общения с самым сложным и необычным человеком в их судьбе – в стерильный и узкий коридор безусловного порядка и благообразно-ограниченных эмоций.

Виктория пристально всматривалась в высокую, худощавую фигуру Юлии, видела ее небрежно падающие на плечи каштановые волосы: даже они говорили о внутренней силе и уверенности в себе. На женщине был стильный плащ песочного цвета, на ногах коричневые лодочки на высоких каблуках: все еще сухо, земля не совсем потеряла летнее тепло. Можно ходить и так – в красивых и женственных туфлях. Если идешь к тому, кому хочешь нравиться.

Юлия – не красавица, она, как говорится, интересная. У нее выразительное энергичное лицо, ясный и приветливый взгляд. И она лет на десять моложе Виктории. Последнее – просто факт, который может или повлиять на зов плоти, или нет. Дело лишь в том, проснулся ли в принципе зов плоти в постоянном контакте двоих.

Ясно только, что Виктория сегодня точно была бы лишней на этом празднике настолько не чужой жизни.

Она уехала.

…Через три недели, когда странный и страшный пожар спалил ее самые робкие надежды на спокойное благополучие Алексея и, скорее всего, унес с поверхности земли его самого, Виктория, перебирая в уме имена и лица, всерьез задумалась о роли Юлии в судьбе бывшего мужа. Что она знает, что между ними было? Не роковой ли была ее роль в несчастье? Не она ли наняла частного детектива, чтобы раскрыть чье-то преступление, о котором знает или догадывается? Возможно, Юля была к Алексею ближе всех в последнее время. Она может быть обладателем конкретной информации о многом и многих.

Следствие пришло к выводу, что то был поджог.

Закрытое безмолвие первых дней и недель расследования погрузило Викторию в оцепенение безнадежности. Она боялась думать о самом страшном и самом очевидном результате и не смела сомневаться в нем. Как можно допустить, что в огне квартиры сгорел не Алексей, а какой-то другой человек? Такое, в принципе, возможно, но где же тогда Алексей?.. Что с ним? Как только в его квартире мог оказаться незнакомец? И главное: кто то чудовище, которое возникло в квартире одинокого гения, чтобы зажечь спичку или чиркнуть зажигалкой?.. Сбежать и смотреть из ночи, как пламя сжирает человека вместе с его домом, делом… С его любовью, планами и будущим…