Протирая на ходу стекла салфеткой, она подъехала к машине и остановилась. Фигура, склонившаяся над левым крылом, выпрямилась.

– Чертов кусок дерьма, – сказал хриплый, но, несомненно, женский голос. – Эта громоздкая дрянь, которую они сдают напрокат, не может довезти даже до ближайшей бензоколонки.

Бок машины был поднят домкратом, но казалось, что асфальт под ним прогибается, погружая злополучный автомобиль еще глубже в канаву.

– Вы в порядке? – спросила Элинор.

Женщина была невысокой и круглолицей; ее короткие волосы мокрыми прядками липли ко лбу. Тонкое платье, больше похожее на халат, тоже промокло, подчеркивая массивные бедра и маленькую крепкую грудь.

Прищурившись, она поглядела на Элинор сквозь пелену дождя:

– Я собираюсь бросить эту пакость здесь. Пусть сами ее вытаскивают. Вы едете на западное побережье?

– Да. Подвезти вас?

Прежде чем она договорила, женщина распахнула дверцу своей машины, выволокла оттуда два толстых чемодана и засунула их на заднее сиденье джипа, не обращая внимания на то, что там было полно воды. Сама она села вперед, взяв в руки сумку Элинор.

– Ничего, если я положу это назад?

– Пожалуйста.

– Там она промокнет, но здесь тоже не так уж сухо.

Элинор кивнула:

– Да-да, кладите назад.

Она не была профессором Хиггинсом, но гордилась своим умением по диалекту определять происхождение человека. Женщина явно была нездешней – наверное, Средний Запад, скорее всего из Иллинойса, хотя не исключаются также Индиана и Огайо.

Она тронула джип с места и опять начала подъем. Дорога продолжала петлять между низкими деревьями. То там, то тут причудливо поблескивали отражения зарева Мауна-Лоа.

– Вы съехали с дороги? – спросила Элинор, чувствуя, как в ее собственную речь вторгается средне-западный акцент, от которого она почти избавилась в Гарварде до того, как вернуться в Оберлин.

Женщина вытерла лицо рукой, запачканной машинным маслом. Элинор отметила, что она сделала это не по-женски, чересчур резко.

– Нет, я не просто съехала, – сердито ответила она. – Один из этих чертовых БАТов чуть не расплющил меня на дороге, вот я и угодила в кювет. Хорошо хоть не стала последней жертвой «Бури в пустыне».

– А что такое БАТ? – Элинор взяла еще одну салфетку, чтобы протереть стекло.

Дождь, казалось, усиливался.

– Большой артиллерийский тягач. Они с военной базы Похакулоа. Играют здесь в войну.

Элинор кивнула.

– Вы как-то связаны с армией?

– Я? – Женщина рассмеялась хриплым смехом, который тетя Бини сразу бы назвала «пропитым». – Нет, конечно, – сказала она, отсмеявшись. – Просто двое из шести моих сыновей там служат.

– О! – Элинор почувствовала легкое разочарование. Почему-то ей казалось, что эта крепко сбитая, решительная женщина непременно должна быть связана с армией. – Так вот откуда вы знаете про этот БАТ.

Женщина опять рассмеялась:

– Да нет, совсем не оттуда. Разве вы не смотрели телерепортажи во время войны в Заливе?

– Честно говоря, нет. – Их голоса срывались, когда машину подбрасывало на ухабах, которых становилось все больше.

Женщина пожала плечами:

– Одним словом, мой Гарри был там, я еще и поэтому не пропускала ни одного репортажа. Признаюсь, после Вьетнама и этой истории с заложниками в Иране было приятно посмотреть, что мы все же можем дать кому-то прикурить.

Словно вспомнив, она протянула ей руку. Элинор пожала ее, почувствовав твердость мозолей на ладони женщины.

– Меня зовут Корди Стампф… с «ф» на конце, и я очень вам благодарна. Я могла бы проторчать на дороге очень долго, учитывая то, как здесь мало машин. Конечно, кроме этих чертовых БАТов, но я вряд ли захотела бы поехать с ними.