Каким же человеком надо быть, чтобы залить салон машины кровью несчастного животного?

Морган напомнила себе, что Тайлер Грин избивал свою жену, скрывался от судебных посыльных шерифа, а ее саму пытался задушить. Залить ее сиденье кровью ему было раз плюнуть.

По дороге к зданию суда взгляд Морган привлекла пончиковая на Третьей улице. Из-за ее преследователя простая поездка на кладбище отняла все утро. А уже близилось время обеда. Ужасные утренние события и тупая головная боль требовали сахара и кофеина. Морган заскочила в пончиковую и продолжила свой путь в агентство «Расследования Шарпа». Жонглируя кофе, пакетом с выпечкой и сумкой, она отперла входную дверь офиса. После утреннего всплеска эмоций тишина в конторе показалась ей блаженной. А нывшие от усталости мышцы запросили отдыха.

Морган вошла в офис, бросила пальто и портфель и осмотрела кухню. Никого! Она села за свой стол с кофе под локтем и раскрыла пакет с «обедом». В нос ударил аромат теплых глазированных пончиков. Морган вздохнула и, за три укуса слопав первый пончик, запила его сладким кофе. Подкрепившись, она проверила свою электронную почту и, уже не торопясь, стала поглощать второй пончик.

Шаги в коридоре возвестили ей о прибытии Шарпа. А уже в следующий миг он появился в дверях. Бросив на него взгляд, Морган не нашла никаких аргументов против его натуральной, основанной преимущественно на растительной пище, диеты, которую детектив пытался навязать всему своему окружению. Единственными признаками пятидесятитрехлетнего возраста Шарпа были седина в его коротких волосах да гусиные лапки вокруг всевидящих серых глаз. На его стройном, без грамма лишнего жирка теле бегуна джинсы и хлопчатобумажная рубашка сидели лучше, чем на большинстве его сверстников.

Шарп заглянул в белый пакет на ее столе:

– Я даже не буду у тебя спрашивать, что ты сегодня ела.

– Так, пожалуй, будет лучше, – облизала сахар с кончиков пальцев Морган.

– Ты употребляешь такое количество сахара, от которого и слон заболеет диабетом. – Взгляд Шарпа задержался на лице Морган, красном и опухшем. – Что стряслось?

С чего начать-то?

– Сегодня день рождения Джона. – Борясь со слезами, Морган рассказала детективу об утренних событиях. Теперь, когда все было позади и ее дочки находились с Маком в безопасности, дома, самообладание молодой женщины пошатнулось, а руки предательски задрожали.

А, может, Шарп и в самом деле прав? И ей следует сократить потребление кофеина?

Морган вспомнила про третий пончик, но решила с ним повременить – Шарпа мог запросто хватить удар, если бы она съела его у него на глазах. И, пожалуй, он был прав насчет того, что сладкое пагубно сказывалось на ее самочувствии. Утолив голод, теперь она ощущала противное подташнивание.

– Того, кто придумал подвешивать запаску под днищем машины, нужно осудить пожизненно. И кто-то меня преследует. Так что это утро было не лучшим в моей жизни, – подвела итог Морган.

И ей все еще хотелось пончик. Несмотря на тошноту.

– Извини, – сказал Шарп. – Ты в порядке?

– Да, – кивнула Морган. – Какими бы пугающими ни были утренние события, но теперь я знаю, что угроза есть, и могу предпринять все шаги, необходимые для защиты моей семьи.

Печаль, одолевшая Морган на кладбище, затихла. Ей всегда будет не хватать Джона, и она всегда будет сожалеть о том, что судьба лишила ее мужа, а ее девочек отца. На каждом значимом событии в их жизни эти чувства будут снова всплывать и будоражить ее. Но она больше не позволит засосать себя тоске и апатии. Она не позволит – не может им позволить – властвовать над собой!