Со стороны дверей тут же подлетели два широкоплечих братка, классические такие охранники. Костюмчики чёрные, рубашечки белёхонькие и рожи без намёка на интеллект. Зато косая сажень в плечах и боевая выправка, как у богатырей.

Впрочем, ими они и были. Черномор давно уж сдал сыновей в услужение силам зла. Добро обнищало, платили на службе у Гвидона такие жалкие копейки, что всё войско подрабатывало кто где. Чаще личной охраной, вышибалами или, вон, в инкассации.

Похожие лицом братья-богатыри замерли за спиной незваной гостьи, подхватив с двух сторон под татуированные руки.

Я поморщился. Ох уж эти современные нравы, не девка, а карта ходок по этапу. Смотреть противно, хоть в мешковину оберни, оставив одни глазюки. Вот они у неё как раз были хороши. Глубокий, насыщенный цвет. Острый, цепкий взгляд, и огонь где-то на дне зрачка полыхал, подкидывая к самой поверхности яркие искорки то ли гнева, то ли ещё чего-то столь же сладкого.

«Вкус-сно». — Демон внутри неожиданно поднял голову, довольный.

— Ладно, говори, какого лешего тебя принесло ни свет, ни заря? — Бросил взгляд на запястье: стрелки показывали шестой час вечера, но для привыкших жить по ночному графику — рань несусветная. — Время — деньги, детка. Успеешь рассказать, пока не поправил костюм — твоё счастье, не успеешь — я и так слишком щедр.

Ядвига

Как он появился, мой мозг не засёк. Оно и понятно, прождать хозяина «Костей» весь день! Кожаный диван у дверей его кабинета стал почти родным: за это время я успела и подремать, и посидеть, и даже полежать.

Ближе к вечеру коридор стал более оживлённым, откуда-то выплыла румяная пышечка, пахнущая сдобой, и, сжалившись надо мной, угостила вкуснейшим какао с булочками. Затем на меня с любопытством, словно я невиданная зверушка, прибегали посмотреть горничные. В коридор у хозяйского кабинета заглядывали ещё, но, что удивительно, не в поисках его, Кощеева, а поглазеть на меня.

«Неужели здесь так редко бывают посетители?»

Одним словом, я замечала всех, кто пытался пройти мимо или маячил где-то у входа, но как появился сам хозяин — не заметила. Вот, в один миг его нет, а — бац, и уже есть.

«Чудно».

Его вид вызывал не меньшее изумление! И я правда, честно-честно, старалась не пялиться!

А было на что, между нами, девочками! Внушительный агрегат призывно топорщил штаны и модные обтягивающие труселя. Видела такие в журнале, чья-то последняя коллекция, то ли «Луилинджери» то ли «Мевин Кляйн». Когда работаешь пиарщиком, в таких вещах надо разбираться! Костюм и рубашка были также, выше всяких похвал, а пахло от него... м-м, вкусно. Лёгкий запах дорогого табака и алкоголя совершенно не перебивал аромат элитного парфюма — древесно-фужерного с мускусными нотками. Я натурально принюхалась, жадно вдыхая едва уловимые лавандовые оттенки, которые моментально окутали коридор приятной горной прохладой. Цветочный букет завершался амбровыми и сандаловыми всплесками, сладкой терпкостью ветивера, а также пронзительным вступлением белого кедра и дубового мха, одним словом, мой любимый «Эгоист» (главный герой пользуется парфюмом от Шанель. — Прим. авт.) во всей своей красе, хотя мне так и не удалось ощутить «ноту сердца». Было что-то ещё в этом коктейле, что-то, что уловить не удалось, возможно, именно её.

Не знаю, что с ним произошло и при каких обстоятельствах Кощеев очутился в коридоре, но весь его образ, даже при столь пикантных обстоятельствах, говорил об опасности.

«Хищник… если сравнивать с собаками, — проскользнула шальная мысль, — он был бы доберманом».