Субудай молча улыбнулся, сияя от нараставшего возбуждения. Как и Чингис, он не любил завоевывать города. Этим просто приходилось заниматься, потому что, как говорится, не передавив пчел, не отведать и меду. Субудай жаждал сражений, каждое из которых либо служило лишним доказательством его мастерства, либо позволяло совершенствоваться в военном искусстве. Наивысшее наслаждение ему доставляло угадывать мысли противника, а затем рушить его планы и наносить полное поражение. Субудай не знал, зачем эти русские витязи зашли так далеко от родной земли. Да и какое это имело значение. Чингис не позволил бы вооруженным людям ходить по его земле – а ему принадлежал весь мир.

Носком сапога Субудай затер нарисованный на земле план, а затем повернулся ко второму разведчику, который все это время смиренно ждал, когда ему уделят внимание.

– Отправляйся к Джучи да узнай, что его задержало, – велел Субудай. – В этом бою он должен выступать на правом фланге.

– Слушаюсь, господин, – ответил разведчик.

Он поклонился, вскочил на коня и стремглав понесся вниз, петляя между деревьями. Прищурившись, Субудай взглянул через ветки на солнце. Битва начнется уже совсем скоро.

Под топот копыт и лязг оружия десятитысячного войска Андрей Мажаин то и дело оборачивался и глядел на гребень холма, за которым исчез его младший брат Илья. Куда же тот делся? И хотя Илья превосходил старшего брата и статью, и верой, для Андрея он по-прежнему оставался Илюшей. Андрей тяжело покачал головой. Он обещал матери, что будет присматривать за ним. Андрей был уверен, что брат настигнет врагов. Теперь, когда в этих местах показались монголы, остановить движение колонны Андрей не решался. Разведчики, посланные им во все концы, тоже как будто исчезли. Он снова посмотрел назад, силясь разглядеть вдали стяги тысячного отряда своего брата.

Впереди долина сужалась. Склоны холмов покрывала густая зеленая трава, и вся природа была наполнена красотой и покоем. Андрей полюбил эти места, но теперь думал о них все меньше, не сводя глаз с горизонта. Мажаин полушепотом обратился к Пресвятой Богородице, когда впереди внезапно появились монголы. Их войско прошло через перевал и теперь двигалось навстречу русским.

Стало быть, разведчики погибли, и опасения Андрея подтвердились. Он выругался, но не смог удержаться, чтобы еще раз не бросить взгляд назад в надежде увидеть Илью. В тот же миг сзади послышались крики, и Андрею уже пришлось полностью развернуться и излить новые ругательства. Темная лавина всадников неожиданно начала стремительную атаку на тылы русского войска. Мажаин не мог понять, каким образом монголам удалось незаметно обойти его. Мысль о том, что враги передвигаются по холмам, точно горные духи, казалась просто невероятной.

Андрей верил, что его войско способно сокрушить монголов в бою. Ратники уже отцепили щиты и приготовились к битве, ожидая только его приказа. Андрей, старший сын знатного новгородского боярина, возглавил войско, поскольку именно его отец дал денег на вооружение, стараясь заслужить благосклонность одного из крупных монастырей, которые начали приобретать на Руси большое влияние.

Мажаин знал, что не может начать сражение, оставив незащищенным обоз. Ничто так не ослабляет войско, как ведение боя на два фронта одновременно. Поэтому сначала Андрей приказал трем командирам сотен прикрыть тылы. Заметив краем глаза движение на дальнем холме, он успокоился и улыбнулся. Вдали, из-за гребня холма, возвращались тяжеловесные кони. Над ними развевались на ветру русские стяги. Оценив расстояние, Андрей принял решение и подозвал гонца: