— Да, именно так, Маруся. Ну что, поднимаемся на смотровую площадку?! — спросила Гулиана.

— Конечно же, идем! — сказала Маруся.

Мы еле встали со своих кресел. Они настолько мягко «облепили» наши тела, что мы с ними почти сроднились. Проходя мимо стола в сторону двери, Маруся схватила яблоко. Я хотел было одернуть ее и сказать, что неприлично жевать по дороге, но тут Петр тоже последовал Марусиному примеру, и, проведя руку над столом, «незаметно» подхватил какое-то печенье. И я решил не привлекать к этому внимание гукали. Хотя они вряд ли были бы против нашего перекуса по дороге на смотровую площадку. Может, и мне яблочка взять? Я протянул руку к столу, но уже ни до чего не дотянулся, а возвращаться было точно неудобно. Вот я — воспитывающий простофиля, — подумал я. Тут Маруся развернулась и впихнула мне в руки половину своего яблока.

Эх, опять в голове моей роется! — специально четко и недовольно подумал я, чтобы Маруся, наверняка, меня услышала и сделала правильные выводы! И сработало же! Она развернулась и забрала у меня из рук свою половинку яблока. Мда-а, выводы можно сделать разные… А я все-таки воспитывающий простофиля. Маруся больше не повернулась на мои стенания о воспитательных промашках, зато Петр шел и тихонечко давился от смеха.

— Ты чего, Петь? — спросил я. Хотя уже догадывался, что он все видел.

— Я не только все видел, мне Маруся еще и мысли твои протранслировала! — продолжая улыбаться, объяснил мне Петр.

— Маруся! — удивленно-разочарованно сказал я.

— Не переживай, Толик! Она это не ради шутки, ей просто твое выражение «воспитывающий простофиля» очень понравилось, и ей захотелось мне рассказать. Так что, считай, она тобой похвасталась! — успокоил меня Петр и похлопал по плечу.

— Но яблоко-то забрала… жадина! — обиженно сказал я Петру.

— Чисто в воспитательных целях, Толя! Чисто в воспитательных! — сказал Петр, утирая слезу от смеха.

Мы зашли в лифт и поднялись почти на самый верх. Смотровая площадка была на весь этаж. Стен здесь не было — одно сплошное видовое окно, залитое тонким слоем янтаря. Из-за этого складывалось впечатление, что стекла были слегка тонированы. По центру было много кресел, таких же, как в аудиенц-зале. Они были разных размеров, и каждое со своим маленьким столиком. Думаю, в них можно передвигаться по всей панорамной площадке, наслаждаясь пейзажами планеты Гу. Маруся сразу же побежала к окну, и янтарь стал раздвигаться, освобождая стекло от тонированной занавеси. Стекло оказалось настолько кристально чистым и прозрачным, что создалось впечатление, что оно отсутствует вовсе. Маруся остановилась.

— Не бойтесь, — сказал Гуиджи. — Стекло никуда не делось. Подходите ближе.

Мы шли медленно, и янтарь постепенно все больше и больше освобождал идеальной прозрачности стекло, открывая нам панораму космодрома. По всему небу проходил световой луч, и было видно пару планет одиннадцатой системы колец.

— К вечеру можно увидеть больше планет! И даже планеты десятой системы колец, — сказал Гуиджи.

— Подходите ближе к краю, чтобы полностью увидеть стартовую площадку, — сказала Гулиана.

Действительно, площадка напоминала сложенные в симметричные узоры «стекла» калейдоскопа цве́та побежалости титана.

— Кстати, на всех четырех планетах Гу рисунок стартовых площадок разный, — уточнила Гулиана.

Маруся прильнула лицом к стеклу.

— Эх, жаль, нет фотоаппарата, — вздохнула она.

— Фотоаппарата? — повторила Гулиана.

— Да. Это такая небольшая… коробочка с кнопками и объективом. Нажимаешь на кнопку — и у тебя навсегда остается картинка.