Отчет по операции на Зерхане он изучил вдоль и поперек, оба имени были ему более чем известны. Как и то, что бывший сотрудник полковника Воронова предпочел покинуть службу безопасности и перебраться под крыло помощника директора Службы Маршалов Геннори Лазовски.

О том, что Ровер, как называли между собой Лазовски его подчиненные, фактически умыкнул Шаевского у самого Шторма, Марк сумел просчитать – мелочей, которых не успели вычистить, хватало. Вычислил и другое: в той истории было даже не двойное – тройное дно, и сидевший напротив полковник имел к этому непосредственное отношение.

Так что вопрос: кто тогда на кого работал, для него продолжал оставаться открытым, хотя Марк и склонялся к версии о размене. Мы вам – то, вы нам – другое.

Побег Исхантеля в эту схему укладывался великолепно. Контрразведке нужен был прецедент с официальным обвинением, военной разведке – вернувшийся на Самаринию тайно жаждущий власти жрец. И те, и другие получили то, что хотели. Дипломатические миссии самарянин в Союзе теперь подлежали особому контролю, а его противник благополучно, пусть и незаконно, но оказался на родине.

Методика, по которой Валанд его «взламывал», разрабатывалась специально для такого случая. Ни сам Исхантель, ни те, кому предстояло его проверять, не должны были догадаться о лазейке в разум потомка свергнутого правящего рода.

– Официально розыском занимаются приамцы, но шейх высказался за то, чтобы основную нагрузку несли именно мы.

О способе убеждения шейха Тиашина, Валанд спрашивать не стал – предполагал, что там хватало места и для лести и для банального шантажа. И не важно, что правитель сектора, грешков хватало у всех.

Для Марка сейчас было важнее другое:

– Мы – это контрразведка или О-два?

Шторм вопрос Валанда не проигнорировал, хоть тот и был уверен, что… накажет за игру не по правилам.

– Из моих там работает Горевски. – Марк на быстрый взгляд полковника отреагировал – кивнул: не помню, но знаю. – Его задача: оперативное ведение операции.

– Я подчиняюсь ему?

Валанда интересовало не столько, кто будет главным, а степень собственной свободы в рамках порученного дела. Одно, когда каждый твой шаг контролируется – такой вариант ему совершенно не нравился, другое, действовать в рамках. Даже жесткие ограничения давали возможность для маневра.

А определенный простор ему был нужен, тем более, когда удача сама шла к нему в руки.

Шаевский, Горевски, Мирайя, Ромтттез, Левицкий…

Почти два месяца для него за этими именами не существовало живых людей, лишь сухие строчки отчетов да записи. Но и этого оказывалось достаточно, чтобы понять: кроме весьма непростого взаимодействия нескольких спецслужб там было что-то еще, не вписывающееся в привычные правила и формы.

Прибрались в деле по Зерхану идеально. Вот это – слишком идеально, и стало крючком, на который он собрал всю цепочку. Допуск у Валанда был полным, да и рекомендации врачей надежно прикрывали его интерес.

Вспомнить, как бы ни хотел, он не мог – участок мозга был безвозвратно утерян, но узнать все или так и остаться в неведении, закрыв глаза на мелкие нестыковки, было в его силах.

Полет на боевых симуляторах, разрешение медиков на проведение массажа гостившей на крейсере журналистке, аварийная продувка шахты…

Что Мирайя играла совсем не ту роль, которую ей приписывали, он сообразил быстро, больше времени ушло на то, чтобы понять – какую. До конца же осознал только теперь, когда Шторм упомянул про основную линию расследования.

Схема операции на Зерхане была иной, но похожей. Элизабет – аналитик, остальные лишь обеспечивали ее нужными данными и прикрывали.