– Верно. – Он сжал её руку. – Но ты ведь никому не расскажешь? Лона, стань моей запасной памятью.

– Хорошо, Рик.

Он огляделся. Мир был прекрасен. Валона как-то рассказала ему, что высоко-высоко в небе над Верхним городом светится огромная надпись, гласящая: «Флорина – прекраснейшая планета во всей галактике». И, судя по тому, что он видел вокруг, это было чистой правдой.

– То, что я вспомнил, ужасно, но ведь все прочие мои воспоминания точны. Я вспомнил это сегодня после обеда.

– Ну, и?

Он обречённо посмотрел на Лону:

– Скоро все жители Флорины погибнут. Все до единого.

Не успел Мирлин Тиренс задумчиво снять с полки плёнку с книгой, как в дверь позвонили. Морщины на его полном лице разгладились, к нему вернулась обычная вежливая настороженность. Пригладив тонкие рыжеватые волосы, он крикнул:

– Минуточку!

Тиренс поставил плёнку обратно и нажал кнопку. Панель, неотличимая от других панелей стены, вернулась на место. Сердца простых рабочих и батраков были преисполнены неясной гордости за то, что, во всяком случае, один из них по рождению обладал плёнками с книгами. Этот отражённый свет словно бы разгонял сумерки в их собственных головах. Тем не менее выставлять книжные полки напоказ не стоило.

Один их вид заставил бы людей проглотить и без того не слишком резвые языки. Они могут сколько угодно хвастать наличием книг у своего старосты, но зрелище книжной полки делает Тиренса в их глазах излишне похожим на нобиля. А если бы в дверь таки позвонил какой-нибудь нобиль (сомнительно, конечно, но чем великий космос не шутит?), ряды книг были бы неуместны. По обычаю, у старосты имелись определённые привилегии, но злоупотреблять ими не следовало.

– Входите! – пригласил он и сам двинулся к двери, застёгивая магнитный шов у ворота туники.

Даже его одежда напоминала одежду нобилей. Временами Тиренс вообще забывал, что родился на Флорине.

На пороге, почтительно присев и склонив голову, стояла Валона Марч.

– Входи, Валона, – он распахнул дверь. – Присаживайся. Что же ты после комендантского часа-то? Надеюсь, патрульные тебя не видели?

– Кажется, нет, староста.

– Ну, будем надеяться. У тебя ведь уже есть нарушение, не забыла?

– Нет, староста, и я очень благодарна вам, что вы тогда за меня вступились.

– Пустяки. Садись же. Чем тебя угостить?

Она помотала головой, примостившись на краешке стула, прямая, как палка.

– Спасибо, староста. Я уже поела.

Среди поселковых жителей считалось хорошим тоном предлагать прохладительные напитки гостям, а вот принимать угощение было признаком невоспитанности. Тиренс это знал и не стал настаивать.

– Так что у тебя стряслось? Опять Рик?

Валона молча кивнула.

– У него проблемы на фабрике? – предположил Тиренс.

– Нет, староста.

– Опять мигрени?

– Нет, староста.

Тиренс ждал, колюче щуря светлые глаза.

– Значит, так, Валона, не заставляй меня гадать, хорошо? Давай рассказывай, иначе я не смогу помочь. Ведь тебе нужна моя помощь, я правильно понимаю?

– Да, староста. Просто я не знаю, с чего начать, – вырвалось у неё. – Вдруг вы решите, что я спятила?

Тиренс хотел было дружески похлопать её по плечу, но вовремя вспомнил, как она сжимается от прикосновений. Валона сидела, спрятав, насколько возможно, свои большие руки в складках платья. Короткие сильные пальцы медленно сплетались и расплетались.

– Так или иначе, я тебя слушаю.

– Помните, я вам говорила, что ездила в город к доктору? Помните, что он сказал?

– Да, Валона. Как и то, что я запретил тебе впредь делать подобное, не посоветовавшись со мной. Надеюсь, ты этого не забыла?