– Аднар, это то, о чем я думаю?

– Боюсь, что так, – мрачно отозвался Фортем. – Я устрою каждому, кто здесь работает, персональный ад.

Я до полусмерти перепугалась его тона. Мужчина говорил сквозь зубы, едва сдерживая неконтролируемую ярость. Нет, и все же он меня не ненавидел, потому что никогда еще, даже в самые пики наших ссор, он не смотрел с такой яростью.

Он двинулся было прочь, но был остановлен Люком:

– Нет, не нужно. Я хочу посмотреть, и для Паулины это важно.

– Не сейчас же, Люк!

– Сейчас, – тихо, но твердо ответил император. – Хватит уже бегать.

Потом пояснил для меня:

– Эту часть выставки начали готовить совсем недавно, она о звездной лихорадке.

И о том, как погибли император со старшим сыном. Я почти перестала дышать, наблюдая, как корабль подходит к Террестрису. Электронный женский голос монотонно произносил:

– Омега-3, разрешения на посадку нет. Омега-3, ожидайте.

Но корабль, невзирая на приказы диспетчера, неумолимо снижался.

– Мы поняли, что что-то не так, и дистанционно увели его на отдаленную площадку, – бесцветным голосом продолжил Фортем.

На борт поднимались люди в защитных костюмах, увешанные множеством приборов. Я недоумевала – как с такой подготовкой, с такой осторожностью они позволили заразиться императору?

– Члены экипажа были уже мертвы.

Я с ужасом рассматривала состояние корабля. Складывалось ощущение, что его громили намеренно. Уничтожали: сжигали, рвали, обливали и мяли все, до чего дотягивались руки.

– Один из последних симптомов: агрессивность и приступы ярости. Экипаж, зараженный лихорадкой, уничтожал все. Не уцелели ни бортовые журналы, ни резервные копии. Чистый лист, ведомый только аварийным автопилотом.

Я проглотила подозрения, понимая, что и Люку, и Фортему нелегко об этом вспоминать. Но черт подери, как все складно выходило!

Корабль, зараженный смертельной болезнью, направляется прямо к Канопусу. Сведений о том, где он был, – нет. Журналов – нет. Удивительно удобный симптом болезни. А автопилот привел эту биологическую бомбу прямо к императорским воротам.

– Несмотря на защиту, вскоре заразились все, кто принимал участие в осмотре корабля.

Голограмма перенесла нас в помещение, напоминающее госпиталь. В закрытых боксах лежали самые разные существа – люди, темнокожие высокие существа, которые охраняли нас с Фортемом в полете, и другие, ранее не виданные мной расы. Их всех объединял лишь один симптом – руки, усыпанные странными, сверкающими даже в дневном свете кристаллами.

– Поэтому болезнь назвали звездной лихорадкой. Первый явный симптом – подобные кристаллы, появляющиеся на коже. Обычно мелкие, не поддающиеся нашим анализам, но очень яркие, отлично видимые в темноте. Через неделю после заражения больной на сутки становился агрессивным, а затем умирал.

– Как она передается? – все же решилась спросить я.

– Точно не по воздуху. Возможно – через прикосновения. Заболевших было много, и мы так и не смогли установить способ передачи. Это первый в истории галактики случай, когда мы оказались бессильны перед опасностью.

Слова Фортема повисли в тяжелой тишине. А голограмма демонстрировала образы тех, кто погиб во время эпидемии. Эту череду рас, лиц и званий завершали две голограммы. Улыбчивые светловолосые мужчины – император и старший сын. И снова я смотрела в Сашкины глаза, и снова чувствовала себя виноватой за этот маскарад. Но теперь уже поняла окончательно – назад дороги нет.

А ведь могло случиться, что Сашка погибла не случайно. Только вспомнить, как Фортем тащил меня чуть ли не на плече прочь из того старого дома.