- Кира Владимировна, извините, если я вас вчера чем-то задел, - вроде как извинился Аполлон, но по виду больше было ясно, что он не верит в такую возможность априори. – В моем представлении айтишники – суровые мужики, а тут такая милая девушка. Я просто растерялся.

Это «растерялся» было произнесено на английский манер, когда в конце предложения повышается тон. Арт-директор откинулся в кресле, его пальцы отстукивали какой-то ритм по подлокотнику. Вид у него был как у хитрого кота, который съел всю сметану, но пытается изображать, что не при чём. Немного самодовольный, но очень милый.

- Да я не обиделась, - улыбнулась в ответ Кира, и только по вытянувшемуся лицу арт-директора поняла, что от нее ждали другого ответа. Впрочем, Мишель быстро взял себя в руки.

- Вот и ладненько, - он оторвал спину от кресла. – Очень вовремя вас взяли. У меня есть на примете одна функциональная программа для проектировщиков, профессиональная и бесплатная. Но с английским интерфейсом, - он повернул монитор к девушке, видимо, чтобы продемонстрировать интерфейс. - Поможете мне с нею разобраться? Начать можно хоть завтра, - сделав такое шикарное предложение, от которого невозможно отказаться, он вновь откинулся в кресле.

Кира спинным мозгом чувствовала, что сейчас снова даст арт-директору «неправильный» ответ. Сегодня не его день. Однозначно.

- Михаил Степанович, - осторожно начала Кира, и по лицу собеседника поняла, что дала неправильный ответ даже раньше, чем ответила.

- Мишель, - доброжелательно, но твердо поправил он.

- Мне неудобно обращаться к вам по имени, - ответила Новикова.

- Тогда попробуйте обращаться на «ты».

Кира окончательно растерялась.

- Вы – мой начальник, - возразила она.

- Не ваш.

- Вы значительно старше, - продолжала настаивать Кира.

- Ну, это вообще почти оскорбление, - рассмеялся арт-директор, откидывая голову назад. – Но если тебе так будет проще, можем выпить на брудершафт.

- Я не пью на работе.

- Понятно, почему вы с Котом спелись, - легко улыбнулся арт-директор.

Улыбка вышла искренней и веселой, оглушив Киру как веслом по голове.

- Предлагаю компромисс: на «вы», но «Мишель», - продолжил он.

- Хорошо, - согласилась Новикова.

Собеседник покрутил рукой, заставляя завершить предложение.

- Мишель, - выдавила Кира и, кажется, покраснела.

- Вот и чудненько. Завтра с утра?

- Боюсь, не получится, - призналась Кира, с сожалением поджав нижнюю губу. – У меня еще бухгалтерия с одинэсиной.

У Мишеля была удивительно живая мимика. Сейчас на его лице читалось: «А я? Как же я, Малыш? Ведь я же лучше собаки?»

- Но бухгалтерия была раньше, - ответила Новикова на непроизнесенный вслух вопрос.

- Я – главнее, - совершенно по-мальчишески возразил арт-директор.

Кира на секунду задумалась.

- Думаю, бухгалтерия главнее себя считает только гендиректора, и то не уверена, - поделилась она своими выводами.

Мишель снова рассмеялся.

- Ладно. Но я второй в очереди! – согласился он и щелчком мыши свернул программу.

И у Киры отвисла челюсть.

На рабочем столе у Мишеля был ее портрет. Не тот эскиз, который он ей подарил, а другой. Рисунок был цветной. Кира на мониторе смотрела из-под челки, смущенно улыбаясь. Ее плечи почему-то были голыми. К счастью, ниже плеч картина обрывалась.

- Что такое? – удивился Мишель и перевел взгляд на экран. – А это… Я по памяти, не очень хорошо получилось.

- П-признайтесь честно, что я вам плохого сделала? – жалобно спросила Новикова.

- Почему «плохого»?

- Вы хотите, чтобы ваши поклонницы торжественно сожгли меня на костре?

- А-а-а. Я понял. Договорились. Это будет наша тайна, - и Мишель подмигнул.