- Милорд, я пойду, с вашего позволения, - пролепетала, наконец, Лоис.

- Ферет говорит правду? – раздался резкий голос маркграфа. – Марлен плохо ест?

- А-а… э-э… - Лоис явно не знала, что ответить.

- Говорите, чёрт бы вас побрал! – рыкнул Огрест так неожиданно и грозно, что я сама, находившаяся на втором этаже, вздрогнула, а уж Лоис и вовсе перетрусила.

- Простите, милорд! Но я же не могу заставить её есть насильно, – она расплакалась, утирая фартуком щёки.

- Почему мне не сказали?!

- Я запретила, - из комнаты Марлен вышла госпожа Броссар и встала рядом со мной. – Это было сделано по моему распоряжению. У вас и так хватает забот.

Маркграф посмотрел наверх. Лицо у него было бледным, зато глаза горели.

- Марлен – главная забота, - процедил он сквозь зубы. – Впредь требую, чтобы мне докладывали обо всём. Вам понятно?

- Да, милорд, - спокойно ответила госпожа Броссар.

Вот её-то хозяйский гнев ничуть не напугал!

- Отлично, - буркнул Огрест. – Лоис, после обеда отправьте Персиваля в аптеку, забрать капли.

- Да, милорд, - кухарка продолжала утирать слёзы.

- Я буду у Марлен, - сказала госпожа Броссар, словно бы не замечая меня. – Лоис, приготовьте омлет, добавьте побольше молока, и сделайте какао. Мастер Ферет сказал, что нужна легкая питательная пища. На обед сделайте куриный бульон, тефтели в белом соусе, а на ужин – сырную запеканку с фруктами. Благодарю, - она развернулась на каблуках и вернулась в детскую.

Лоис тихо, как мышка, убежала в кухню, и мы снова остались с милордом Огрестом наедине. Он по-прежнему стоял в прихожей, у входной двери, но теперь опустил голову, словно внимательно рассматривал медную подставку для зонтиков.

- Занятия отменяются, месье? – спросила я.

- Вы слышали? – отозвался он. – Да, Ферет рекомендует покой и отдых. Подождите, я поднимусь к вам.

Я ждала, пока он поднимался по ступеням, и то, что Огрест не торопился, подсказывало мне, что разговор предстоит серьезный.

- Как-то не заладилось у вас с Марлен, - сказал маркграф, поднявшись на второй этаж и облокотившись на перила. – Наверное, вам лучше уехать.

Уехать? Как он себе это представляет? Конечно, милорд Огрест не знает, что мне некуда ехать. И не на что, к слову говоря.

- Я выплачу вам месячное жалование, - продолжал он тем временем, - потому что это не ваша вина, что Марлен так повела себя.

- Месье Огрест, - перебила я его. – Почему вы не хотите дать шанс и вашей племяннице, и мне?

- Что? – он недоуменно приподнял брови – точно так же, как госпожа Броссар, а потом нахмурился. – О каком шансе речь?

- Дайте мне неделю, чтобы я попыталась наладить отношения с Марлен, - сказала я твёрдо. – Если за неделю не справлюсь, можете отправить меня домой без жалованья.

Он помолчал, а потом сказал:

- Вы – странная.

- Почему? – теперь настала моя очередь удивляться. – Месье! Если вы о красных сапогах, то уверяю…

- Мадемуазель Ботэ, - он обратился ко мне на таком безупречном французском, что я невольно засомневалась – а так ли безупречно моё произношение. – Я не в восторге от ваших красных сапог, но снимать их с вас не собираюсь.

- Очень этому рада, - поддакнула я.

- Носите на здоровье! Но вы – гувернантка. Вы не обязаны нянчиться или лечить Марлен. По вам видно, что вы привыкли совсем к другому обществу. Боюсь, мы вам не подходим. От вас на милю веет столицей, изысканными манерами и утонченностью, а мы – всего лишь провинциалы. Вам не место здесь. В Шанталь-де-нэж люди не относятся к жизни так легко, как привыкли относиться в столице. Здесь всё либо чёрное, либо белое, нет полутонов. И ваши красные сапоги… - он сбился с тона и замолчал.