И вдруг, глянув на нее, я обратила внимание на то, какое у нее лицо. Мне даже показалось, что она плачет – хотя Хоуп никогда не плачет. А вот сама я и впрямь плакала. Беззвучно, конечно. Но Хоуп все равно сразу это почувствовала и взяла меня за руку. Нет, подумала я, наверное, я все-таки ошибалась, наверное, оно все-таки существует, это шестое чувство. Мы сидели так довольно долго – а потом я была просто вынуждена позвать Печального Гарри, чтобы он отвез меня в ванную комнату, где я могла бы умыться.
Вернувшись в гостиную, я обнаружила, что вместе с Хоуп меня ждет Крис.
– Привет, Буч! – сказал он, широко улыбаясь, и я мгновенно приободрилась. Есть в Крисе что-то такое, отчего у человека сразу становится легче на душе; порой ему достаточно сказать какую-нибудь ерунду, а тебя словно веселая танцевальная мелодия подхватывает. В детстве я страшно любила кататься на карусели, которую устанавливали на ярмарке, и с наслаждением, смеясь, без передышки совершала круг за кругом на двухместном сиденье в виде огромной чаши. Вот Крис иногда пробуждает в моей душе примерно такие же чувства, как та карусель. Наверное, потому, что он еще очень молод – хотя, с другой стороны, мой сын Том никогда у меня подобных чувств не вызывал, даже когда ему было двадцать.
– Вы уже покончили со всеми своими делами, Крис? – спросила я. Я прекрасно знала, как много у него на сегодня всяких поручений, но все же надеялась, что он сумеет уделить нам хотя бы несколько минут.
– Я целиком в вашем распоряжении, моя дорогая, – с улыбкой ответствовал он и так лихо раскрутил меня в моем инвалидном кресле, что Печальный Гарри даже слегка испугался. – Между прочим, я тут вам кое-что принес. – И небрежным взмахом руки он отослал Гарри прочь: – Это секрет, Гарри, так что катись-ка отсюда.
Печальный Гарри в притворной обиде закатил глаза и ушел. Он тоже парень неплохой – правда, не такой веселый, как Крис, но и до противной зануды Лоррен ему далеко, – и я заметила, как он улыбнулся, закрывая за собой дверь.
– Секрет? – переспросила Хоуп с улыбкой.
– Вы еще спрашиваете! Для начала, Буч, гляньте-ка повнимательней. – И он высыпал мне на колени целую груду блестящих журналов и брошюр. Альгамбра, Вест-Индия, Ривьера, острова Кука – вот что было рассыпано у меня на коленях! Я видела лагуны с песчаными пляжами, чудесные заливчики, заросшие белыми лилиями, яхты, SPA-бассейны, резные деревянные блюда, полные тропических фруктов – ананасов, кокосов, манго, папайи…
В том, что касается чтения, наши с Хоуп вкусы несколько разнятся: она предпочитает книги, а я всегда питала слабость к глянцевым журналам. Чем больше глянца, тем лучше. Я люблю репортажи с презентаций высокой моды или с роскошных приемов в саду под открытым небом; фотографии новейших моделей автомобилей и дизайнерской обуви. Я даже слегка пискнула от восторга, увидев все эти блестящие обложки, а Крис рассмеялся и сказал:
– Это еще не все. Закройте-ка глаза.
– Что?
– Закройте глаза. Обе. И не открывайте, пока я не разрешу.
И мы закрыли глаза, чувствуя себя совершеннейшими детьми, и это было удивительно приятное ощущение. Несколько минут Крис совершал вокруг нас какие-то действия; я слышала, как он что-то убирает и что-то ставит на пол; потом чиркнул спичкой; звякнуло стекло; зашуршала бумага; послышалась целая череда загадочных щелчков и стуков, которые я распознать не сумела. Наконец я почувствовала, что он толкает мое кресло снова в сторону эркера; еще секунда, и он перетащил туда же кресло Хоуп и усадил ее. Я чувствовала теплое прикосновение солнечных лучей к моим волосам и нежное дуновение ветерка, а откуда-то из-за открытого окна доносилось монотонное гудение пчел.