– Вернёмся к лыжам, может?

Он замер от такого разворота. Мне показалось, что даже обиделся. Я посмотрел на него с сочувствием: нельзя таким сдвинутым, конечно, быть…

– Да. Что-то меня по старой памяти, видать, занесло…

«Ну, слава Богу!».

Хотя так остановиться в разгар полёта мысли, было для него подвигом. Однозначно. Как для моряка на берегу не выпить. Но для того он и закалял свой дух на тренировках, чтобы побеждать не только малохольных соперников, но и себя. Себя-то заломать сложнее всего. Кто для человека главный враг? Правильно – он сам. Все философы только об этом и трындят, как они себя побеждали-побеждали, да так и не выпобедили.

– Умеете лыжи выбирать?

– Это когда надо руку вытягивать?

Сосед просиял:

– А говорите, что не знаете ничего про лыжи…

Я горделиво дёрнул плечами как от удара током. Помню, в детстве, баловались такой деталькой из разобранных электрических приборов. Называлась «конденсатор». Сунешь в розетку два провода, а потом кому-нибудь через школьную форму их приложишь и удовольствие обеспечено. Детство золотое, где ты? Куда убежали твои лихие кони? Остались только сожаления выбранного пути, горечь растраченных лет и порченая печень. Нихуя иными словами, не осталось…

– Так, я тут собрал… – Это сосед, пока я витал в своих воздушных замках просранных надежд, собрал горнолыжную вязанку потенциальных дров.

– Ого! – похвалил я, поскольку всё равно ничего не понимал в предмете. Лыжи и лыжи… Какая разница, к лешему, кто их произвёл?

Я опять вспомнил историю из детства. Была у нас в классе одна спортсменка. Бегала на лыжах «за школу», «за район», потом «за город»… Короче, профессионально уже стала заморачиваться… И вот как-то на очередном школьном занятии она появилась с модными пластиковыми лыжами. За успехи на стезе, точнее лыжне, родаки раскошелились на невозможное… Лыжи произвели фурор. Все дотрагивались до них, как неандертальцы до пылающей головешки и замирали в восхищении, как туркмены в мавзолее перед Ильичом.

– Пластиковые… – восхищённо говорил дотронувшийся ещё не дотронувшемуся. И так по кругу…

Закончился этот день вполне предсказуемо: известный классный хулиган с гиканьем и улюлюканьем съехал на своих простых деревяшках, которым цена – шапка сухарей в базарный день, с маленькой горки и промчался аккурат по кончикам модных пластиковых лыж. Я никогда в жизни, ни до, ни после, не видел таких искренних девичьих слёз. Трагедии Шекспира – детский сад и порча бумаги. Настоящая драма, – это сломанные новые лыжи.

– Теперь форма… – это спортсмен вырвал меня из мира детства.

– Форма… – страдальчески согласился я.

– Так… – спортсмен помчался рысью мимо вешалок. – Это всё не то…

Я опять ушёл в воспоминания. Опять про детство, куда же без него… Дело было на даче. Через два садовых участка от нас жил дед Коля. Это был домашний тихий алкоголик, как охарактеризовал бы я его сейчас, с высоты прожитых лет и жизненного опыта. А тогда это был очень дружелюбный старикан, всегда готовый рассказать какую-нибудь поучительную историю из своей жизни. Среди прочего дед Коля был заядлым рыбаком. Но не банальным удочником, а настоящим «бывалым», в вопросе ловли предпочитающим сеть. Утром он уходил на лесное озерцо и проверял пяток мерёж – небольших сеток, в которые заплывал от нехуй делать полоумный карась. Я карасей не любил, уж больно костистые засранцы, но для деда Коли этот аргумент не прокатывал. Он жарил их на постном масле, обваляв в муке, что позволяло полностью диверсифицировать свою пенсию на водку. Ход был одновременно гениален и прост, как и всё простое и гениальное.