– Востоковед может работать где угодно, от разведки до овощной базы. Перспективы огромные, – говорил нам первый лектор в начале первого семестра.

В своих желаниях я оказалась не одинока. Как минимум треть первокурсников собиралась в МИД, ещё треть – в ООН6. Казалось, стоит только закончить, как встретят у крыльца будущие работодатели, похвалят за выдающиеся успехи в изучении персидского и вежливо предложат подписать контракт, и поедешь ты в страну изучаемого языка в высоком чине, при высоком окладе, уже овеянный славой. И все будут качать головами: «Как, вы ТУДА? А ведь такой молодой…». В общем, главное – закончить, а там до блестящего будущего два шага.

Правда, выяснилось, что с Ираном мы можем не сойтись характерами. Не кружила больше голову персидская сладкоречивость, не впечатляли подвиги ахеменидских царей, а таароф – хитроумный иранский этикет, который требовал отказаться от подарка не то три, не то семь раз прежде, чем его таки взять – и вовсе наводил тоску. И неужели правда в тегеранских автобусах придётся говорить: «Извините, что я к вам спиной» и слышать в ответ: «У цветка нет спины»? Они серьёзно?

– Это ирония такая, да? – спросила я как-то на паре персидского, пытаясь уложить в голове все эти цветистые обороты.

– Что вы, Саша! – изумилась преподавательница. – Это вежливость!

Вежливость! Всё-таки великий человек был Грибоедов, раз с ними ухитрялся подписывать договоры. Куда мне до него.

Об иранцах разговор будет впереди, потому что однажды вместо Пешавара мне придётся полететь в Тегеран на целых восемь месяцев, но тогда, осенью 2013-го, Иран стремительно сдавал позиции.

– Подожди, – сказал одногруппник, – во втором семестре у нас будет больше Афганистана. Афганистан очаровательный.

К слову, специальность наша называлась «История Ирана и Афганистана», но слово «Афганистан» в названии говорило мне довольно мало: ну да, есть такая страна, в которой вечно что-то происходит, там десять лет стоял контингент советских войск, а ещё кто-то штурмовал дворец Амина. Помнилась фраза «Афганистан никем и никогда не был завоёван» (что, кстати, не совсем так – завоёвывать-то завоёвывали, удержать никто не смог) и ещё что-то про теракты и наркотики. Да, ещё когда-то давным-давно через Афганистан проходил Александр Македонский и голубоглазые светловолосые афганцы – это вроде как потомки его воинов. Всё это, конечно, было любопытно, но до полноценной влюблённости не дотягивало.

Всё началось с трёх чашек чая. С книги «Три чашки чая», написанной американским филантропом Грэгом Мортенсоном, который строил школы для афганских и пакистанских детишек (то есть якобы строил, злые языки говорили другое). Вообще Грэг – личность спорная, а книга была довольно скучная – я через силу читала её в маршрутке по пути в Петергоф, где первокурсников селили в общежития, и чуть было не бросила… но тут пришли ОНИ.

Пуштуны-вазири.

С ног до головы в чОрных одеждах, крест-накрест перепоясанные пулемётными лентами.

Образ был такой яркий, что сердце будущего востоковеда пропустило удар.

Те выходные я потратила, выясняя, где живут и чем занимаются эти удивительные люди (домашнее задание по персидскому осталось не сделанным, и в понедельник я впервые прогуливала пару, спрятавшись в библиотеке).

Племенные законы. Кровная месть. Гостеприимство. Кинжалы в серебре, подведённые сурьмой глаза и браслеты с колокольчиками. Вот как, скажите на милость, было не интересоваться этим всем?

А была ещё Генрико Сергеевна, которая на занятиях по этнографии рассказывала про афганские свадьбы и ностальгировала по Афганистану 60-х, свежему хлебу, пикникам в Исталифе и местным красавцам.