Я гулял с Инной. Специально предложил встретиться только вдвоём. Мне нравилась эта девушка. Нравились её волнистые волосы, круглые очки, выразительные глаза, маленькие родинки на лице. Мне был приятен её голос, и воодушевляла лёгкость в общении.

Я хотел как-то намекнуть о своих чувствах, но Инна болтала без умолку, не давая вставить и слова.

Поток её речи был непрерывным: друзья, родители, изучение английского и корейского, любимые книги, сериалы, дорамы… Оставалось только слушать и кивать. Но это было довольно интересно – узнавать о подруге что-то новое.

В конце прогулки Инна сияла от радости.

– Спасибо, Юл! – сказала она, на секунду обняв меня за плечи и прижавшись головой к моей груди. – Приятно вот так встретиться один на один и просто поговорить по душам. Мне понравилось!

Я мысленно хмыкнул, услышав это «поговорить по душам», ведь за весь вечер успел произнести разве что «Ого!», «Ух ты!», «Интересно!», «Да», «Нет» и «Возможно».

Мы попрощались у её подъезда, и я, пропустив последний автобус, отправился домой пешком. Шёл через старую часть города, где стояли невысокие обветшалые дома.

В том районе фонари встречались редко. Я представлял себя корабликом, который следует по тёмному морю от одного светлого островка к другому.

И вдруг в одном из тёмных проулков между двумя домами мелькнула светлая рубашка. Там стоял ребёнок, одетый слишком легко для прохладного вечера.

Это был он! Тот паренёк в маске плюшевого медведя! Смотрел на меня из мрака, поблёскивая бусинами вместо глаз.

«Так он живой, настоящий? Не персонаж сна и не призрак? Вот сейчас и спрошу!» – решил я, подавив робость.

Что мне мог сделать тонконогий ребёнок в коротких шортиках?

Я приблизился к нему. Проулок тонул в густой тьме, и только бледный свет редких окон падал на фигуру парнишки.

– Привет! – громко сказал я.

Пацан не ответил и просто стоял напротив, позволяя рассмотреть себя. Одет он был как настоящий пионер: белая рубашка, золотистый значок на груди, красный галстук, светло-коричневые шорты, белые гольфы и кожаные сандалии. Медвежья маска, явно сделанная из старой игрушки.

– Классный костюмчик! – сказал я, стараясь сбавить нарастающее напряжение.

Пацан молчал. Его грудь слегка поднималась и опускалась. Сквозь маску слышалось слабое дыхание.

– А ты как вообще влез ко мне в квартиру? – спросил я. – Это ведь ты украл у меня игрушку? Между прочим, мне её друг подарил. На день рождения!

Пионер с медвежьей головой снова ничего не ответил. Мне становилось всё больше не по себе.

– Чего молчишь? Есть что сказать в своё оправдание? – сказал я и вдруг заметил что-то в его худой руке.

Это была небольшая серебристая шкатулка с затейливым узором. А может, старинная табакерка?

– Что за штука? – спросил я. – Тоже у кого-то стырил?

Мальчишка бессовестно молчал. В глазах-бусинах не отражался свет, и они казались двумя бездонными провалами, из которых смотрела тьма.

– Ты в этой маске вообще что-то видишь? Где у тебя дырки для глаз? – Я позволил себе хамство и дёрнул его за плюшевое ухо, а затем быстро убрал руку.

Медвежья голова упала на асфальт и покатилась, оставляя за собой след из мелких деревянных опилок. А под ней оказалась лишь пустота. Мальчик носил на себе игрушечную голову, потому что своей у него не было!

Только огрызок шеи, в котором сжималось и расширялось горло при каждом вдохе и выдохе.

Я снова подумал, что сплю и вижу кошмар. Надеялся, что сейчас проснусь в своей тёплой постели и этот ужас растворится как дым. Но безголовый пионер немедленно развеял мои ожидания, больно ударив меня по ноге мыском своей сандалии.