Закрыть глаза человеку в отключке довольно просто, и, несмотря на шутки Хоффа я всегда это делаю, не задумываясь почему. Теперь я задумываюсь, почему он так не делал. Никто не любит эрпэшников, любой нормальный член общества имеет полное моральное право относиться к ним свысока. Но снисходительная жалость – это то, что, испытываю к ним я. Я думаю, может ли существовать какой-то альтернативный способ жить в мире с теми, кто не умеет себя контролировать? Кроме того, которым занимается «Корпус А» и я в том числе?

Теперь нужно достать аптечку, надеть перчатки и заняться делом, но сначала я вытаскиваю из кармана пару капсул «Тишины», чтобы снова быть на высоте. Легкий доступ к медиаторам и алкоголю – еще один плюс «Корпуса А». Не знаю ни одного коллеги с ограниченным алкогольным доступом. Мы не должны чувствовать себя плохо и испытывать муки совести. Мы должны любить свою работу и делать ее хорошо, йу-ху!

Операция наказания занимает в среднем 15 минут. От ввода в состояние наркоза до нанесения штамп-татуировки на правую кисть, или, в самом крайнем случае, на правую скулу. У меня еще не было таких вызовов, но вообще их полно, если верить статистике. И это, пожалуй, самое печальное. Еще не так давно корректируемым наносили тепловое тавро, но примерно семьдесят лет назад правительство все-таки согласилось, что нанесение клейма – более болезненная процедура, чем химическая татуировка, не говоря уже о том, что тепловым способом до сих пор кое-где в колониях помечают крупный рогатый скот на молочных фермах. Впрочем, суть, от этого нововведения поменялась мало. «Скот» – это самое подходящее слово для всех, кому мы наносим татуировки.

Когда все закончено нужно поднять руку вверх, чтобы дрон спустился за результатами тестов. Невидимый маленький шпик, постоянное присутствие которого – досадная необходимость любого из нас. Отпускать дрона небезопасно, но мне дороги эти недолгие прогулки на окраинах в полном одиночестве. За все эти годы мне так и не удалось привыкнуть к тому, что кто-то все время следит за мной, пусть для моей же безопасности. Это раздражает. К тому же, о том, что дрон отправился на базу, знаю только я – нынешние роботы-самописцы меньше ладони и абсолютно бесшумны, можно только догадываться, завис ли он надо мной именно сейчас или давным-давно сидит на нашем шкафчике в раздевалке.

Иногда, закончив работу я люблю немного пройтись, подышать воздухом и дождаться внутренней тишины. Никто из городских жителей не приезжает сюда специально, здесь нечего делать людям приличных районов. Но мне нравится здесь бывать. У самой воды мне как-то встретился бар «У Хельги». По меркам города бар был явно так себе – ограниченное количество закусок, дешевый алкоголь и грязные туалеты, но там никто на меня не глазел. Мало кто любит солдат «Корпуса А», точней – мало кто их не боится, но у некоторых получается держаться вежливо и нейтрально. В этом баре все выглядело так, словно всем было, в самом деле, наплевать кто ты и откуда. К тому же, там была парковка с навесом для монолетов – большая редкость в этих трущобах.

***

«У Хельги» – огромный деревянный сруб на самом берегу Меларена2, где деревья склонили ветви прямо в прозрачную гладь, где летом можно сесть прямо на траве у воды, а в непогоду, если повезет, занять столик на застекленной веранде. Наверное, он был построен в стиле «классического скандинавского деревянного зодчества», но я не слишком разбираюсь в древней архитектуре, по крайней мере, куда хуже, чем в истории. Впервые он мне встретился случайно – в двух кварталах отсюда был вызов. Довольно сложный «пациент», быстрый и юркий, уж не знаю, как он меня заметил, мне пришлось догонять его на монолете почти десять минут, пока здесь, на самом берегу, он, наконец, не свалился, поймав дротик нейробоя прямо в шею. Наверное, из бара нас могли увидеть, и скорей всего именно так и было. Заходить туда сразу после операции было не самой хорошей идеей, но мне очень хотелось просто посидеть в тепле и выпить горячего чаю. Те, кто нас боится или ненавидит, и те, кто ненавидит и боится одновременно, и те, кому нет никакого дела, забывают, что мы такие же люди из плоти и крови, со своими радостями и печалями, и что нам иногда тоже хочется просто посидеть за чашкой чего-нибудь горячего после долгого дня. Никто из посетителей на меня не реагировал, ни словом, ни жестом, ни фырканьем вслед, как будто меня там и не было, и это было именно то, что нужно.