После занятий приходило время обеда, на который я накидывалась аки горный орел. А потом час сна. Не поверите, но к этому времени я просто с ног валилась. Все-таки не привыкло это тело ни к физическим, ни тем более к умственным нагрузкам, а мне приходилось расплачиваться.

Ну а потом я шла с Сережкой на заветную полянку и делала упражнения. В перерыве между ними пыталась медитировать — пока безрезультатно. И выкраивала часик на чтение. Читала я вслух, чтобы Сережка тоже просвещался. Он присутствовал на всех моих занятиях. Я не заставляла его учиться вместе со мной, но старалась обсудить с ним все услышанное. Поначалу он терялся, забывал, но потом втянулся и сам пытался запомнить побольше, чтобы блеснуть в разговоре. К моему удивлению, он умел читать и писать, а потому я разрешила ему брать книги из библиотеки и просила почаще упражняться в чистописании, приговаривая, что в будущем мне понадобится толковый секретарь, и если он будет стараться, то я подумаю над его кандидатурой. Сережка старался, и это меня радовало.

Если вы думаете, что мои занятия на отдаленной полянке никого не заинтересовали, то глубоко ошибаетесь. К нам лезли все, кому не лень! Сережка по мере сил гонял любопытствующих, но спустя неделю постоянно прерывающихся тренировок я решила, что что-то нужно менять. Конечно, ничем предосудительным я не занималась, но неужели сложно понять, что уединилась я специально для того, чтобы мне не досаждали! К тому же из пары платьев я сшила себе нечто вроде шаровар, а из исподнего сделала пару маек. Во все это я переодевалась на полянке и не горела желанием, чтобы кто-то меня видел. А потому мы с Сережкой устроили целую полосу препятствий: протянули между деревьями шелковые нитки — получилось не хуже растяжек, разве что взрывов не было, но посетители падали исправно. Накопали небольших ямок и замаскировали их по мере сил, отчего уже на следующий день вся усадьба наполнилась подозрительно прихрамывающими слугами. Но даже это помогало слабо.

Однажды, когда делала очередную асану, я услышала удивленный вздох и такой же удивленный вопрос:

— А что это вы делаете? Ой, а откуда у вас такая странная одежда?

Я встала, отряхнула руки и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, увидела пристально рассматривавшую меня Марью.

— Магия пробуждаю! — недовольно буркнула я. — И, кстати, доброго тебе дня, Марья.

— Ага, доброго, — не смутилось милое дитя. — А  откуда этот наряд?

А мне вот только разговоров о моем непотребном виде не хватало. И так уже не только по усадьбе ходят слухи один нелепее другого.

— Слушай, Марья, иди сюда... — Я присела на расстеленное невдалеке одеяло и похлопала по нему рукой, приглашая девочку. Та задрала носик, но ко мне подошла и даже села. — Сережа, погуляй вокруг и проследи, пожалуйста, чтобы нам не мешали. , — отослала мальчишку и продолжила разговор с девочкой: — Я тебе сейчас расскажу сказку…

— Я уже большая сказки слушать! — с возмущением посмотрела она.

— Да? А я бы с удовольствием послушала или почитала, — я тяжело вздохнула, вспомнив свою домашнюю библиотеку фантастики и фэнтези. — Но это не простая сказка. Дело в том, что она еще не окончена.

— Как это не окончена?

— А вот так! Слушай и тогда сама все поймешь. Жила была одна девочка. Всего на год старше тебя. И была она очень счастлива, потому что была у нее любящая семья, красивые наряды, встречи со сверстниками и вообще ни в чем ей не было отказа. И была у этой девочки маленькая сестренка, такая маленькая, что ей было неинтересно с малышкой играть. К тому же девочка видела, что ее матери почему-то очень больно и неприятно смотреть на свою младшую дочь, а потому и сама старалась с ней не общаться. Не будем сейчас обсуждать причины, по которым мать не любила младшенькую, а поговорим о старшей девочке— Я набрала в грудь побольше воздуха и продолжила. —  Так вот, ей было невдомек, что ее младшая сестра очень одинока и очень хочет поиграть с ней. Да и вообще наша девочка была еще слишком маленькой, а ее жизнь слишком счастливой, чтобы понять, как было тяжело этой малютке…