— Извини, я не специально. Погуляем среди гостей по коридору?

— Нет, пойдем в ложу. Здесь Карманов.

— С чего ты взяла? — нахмурился творец.

— Снова чувствую его тяжелый взгляд, практически с того момента, как мы вошли. Но пока не могу разглядеть среди гостей. Нет настроения встречаться с этим типом.

— Кажется, наша комедия продолжается? Во время обеда был первый акт, в гостиной — второй, теперь будем ждать третий?

— Надеюсь, что нет. Жалко, что он не творец.

— Почему? — удивился Калеб.

Неужели подумал, что я могу позариться на этого параноика?

— Я не только способна чувствовать творцов и помогать им, но могу и влиять на них. Увы, он человек, а с ними мне всегда было трудно.

— Всем нам непросто. Но не думала, что, будь он творцом, ты могла бы в него влюбиться?

Я на несколько секунд задумалась, а потом решительно покачала головой:

— Нет.

Калеб только рассмеялся. В зале стало темнеть, и буквально через минуту мы погрузились в мир прекрасных арий и бередящих душу чувств. Древний театр, видевший не одно поколение зрителей, был прекрасен. Как и сама постановка. Но что-то мешало мне до конца отдаться удовольствию от представления.

Я чувствовала чужой взгляд, и тревога не покидала меня, но отыскать Карманова среди зрителей не могла. Если этот нехороший человек что-то устроит, то ему это потом всю жизнь аукаться будет. Уж я об этом позабочусь!

Когда объявили антракт и в зале вновь загорелся свет, я обернулась и увидела зевающих гостей и кемарящего Калеба.

— Наверное, тебе очень понравилась опера? — насмешливо спросила я, под смешки остальных.

Приоткрыв сонные глаза, творец ответил:

— Потрясающее по своему воздействию произведение. Это же надо обладать таким усыпляющим эффектом!

Мы вышли в общий холл, где представители света прогуливались, разминая ноги.

— Ты не понимаешь, о чем они поют?

— Язык я знаю, все творцы знают несколько языков, а к ним еще и пару древних диалектов, но это визгливое пение…

— Варвар! — стукнула я по согнутой руке Калеба и, взявшись за нее, потянула его в сторону буфета. — Пойдем перекусим.

— О, это я всегда с радостью!

— И как ты с таким аппетитом не толстеешь?

— Секрет.

Мы расположились за одним из немногих оставшихся свободными столиков, я передернула плечами из-за все еще ощущавшегося тяжелого взгляда и пригубила чай.

— Знаешь, я уже некоторое время в России и заметил одну вещь: вы очень закостенели в своих традициях.

Я задумалась над его словами.

— Это плохо?

— С одной стороны, нет, у вас есть прекрасные исторические здания, которые вы сохранили практически в первозданном виде. Даже в буфете у вас лепнина, картины и портьеры.

— А как все у вас? — улыбнулась я.

— Проще. Намного.

Мы поели, встали из-за столика, вышли обратно в холл, и здесь я покинула своего спутника и направилась в противоположную от ложи сторону.

— Ты куда? — удивился Калеб.

— В дамскую комнату. Можно? — приподняла я бровь.

— Даже и не знаю…

Прихорашиваясь перед зеркалом, поймала себя на том, что стою и глупо улыбаюсь, и нет сомнений в причине. Мне приятно общество Калеба, и уже нельзя отрицать того факта, что он влияет на меня.

Сразу вспомнился утренний разговор с императрицей, а потом и шутливое замечание Калеба, что у него никогда не было лучшей подруги, зато теперь есть. Мы с ним, по логике вещей, должны были стать врагами, но стали друзьями. И, конечно же, ничего больше!

И я не хочу что-то менять.

Меня не насторожила скрипнувшая внезапно дверь, настоящую панику вызвал отразившийся позади мужчина. Но не вопиющее нарушение моральных норм вывело из равновесия, а то, что из зеркала на меня смотрел Ашер, творец первой степени Южного филиала.