Вот этот аргумент подействовал! Уж не знаю, что мама сделала со своим занудой мужем, но мы пришли к компромиссу: никто не заходит в мою комнату, а я хорошо себя веду, когда из нее выхожу.

Много раз я спрашивала себя, почему согласилась на эти условия, когда могла просто съехать, и все. Наверное, дело в том, что мама меня любит. Да и с отчимом я мирюсь только потому, что он любит ее. Однажды Филипп чуть не подрался из-за нее с папиным другом. Но мама, отозвав последнего, сказала ему что-то резкое, и он больше не приходил.

Что меня все время поражало, так это почему мама вышла замуж за Филю, ведь она его не любила. Помню, бабушка с маминой стороны сказала, что так, как горели глаза у мамы, когда рядом был папа, не зажгутся уже никогда.

Отчим трудится в банке и не любит все сверхъестественное. Причем не просто не любит, а не терпит даже упоминания об этом. Видимо, поэтому мама с ним.

Мои раздумья прервал Филипп, неожиданно потрепав за плечо. Я открыла глаза и, конечно, увидела перед собой недовольную физиономию.

— Что ты тут делаешь? — нахмурившись, спросила его.

Не люблю, когда в мою комнату кто-то заходит. Разве что сестра.

С отвращением осмотревшись, отчим ответил:

— Пришел позвать тебя ужинать. Я бы, конечно, и не зашел в этот… этот свинарник, но раз в твоих ушах постоянно торчат наушники, то ничего другого не остается.

Сказав это, Филя развернулся и покинул комнату. Ну и слава богу!

Надев черные джинсы и широкую футболку с изображением в стиле граффити, я посмотрела на себя в зеркало и осталась довольна. Вполне симпатичная неформальная девушка: черные с синими прядками волосы, спереди коротко стриженные, а сзади длинные. Их я обычно заплетала в косу. Длинная челка наполовину закрывает выразительные зеленые глаза.

Мило. И чего домашним не нравится?

В столовую я спустилась как прилежная девочка — вовремя и молча. Не замечая недовольного моим внешним видом отчима, поела, помыла посуду, накинула куртку и, пожелав всем хорошего вечера, выбежала из квартиры. Наконец-то свобода!

Я направилась в гараж. Погладив свой старенький мотоцикл по бензобаку, взялась за руль и, перекинув ногу через сиденье, завела. Он тут же откликнулся, приятно заурчав, и понеслась в сторону центра города, где меня ждали друзья.

Поучаствовав в гонках, я решила развеяться и отдохнуть. Прихватив баночку пива, забралась на крышу старого пятиэтажного здания. Оно было закрыто на ремонт. Но что можно запретить подросткам?

Расслабившись и прикрыв глаза, я одела наушники, включила плеер и, посмотрев на ночной город, как раз собралась пригубить пиво, как банку вырвали из рук.

Обернувшись, я увидела, что передо мной стоит папин друг Редклиф Фордайс.

— И фиг ли? — хмурясь, поинтересовалась у него.

— Ты, наверное, хотела спросить: почему я забрал у тебя пиво? — не менее хмуро смотрел на меня творец.

— Именно! Отдай, это не твое!

— Тебе, кажется, еще нет восемнадцати? — Фордайс приподнял бровь.

Я поморщилась.

— Мама же запретила тебе со мной разговаривать.

Он кивнул и сел рядом.

Некоторое время Фордайс, как и я, смотрел на город, затем бросил банку вниз.

— А… — начала я, проводив ее взглядом.

— Пить пиво вредно.

— Ты что, врач?! — Я была зла из-за его самоуправства.

— Да.

Незадача.

— Это не дает тебе права бросать на ветер мои деньги!

Фордайс достал из кармана сто рублей.

— Сдача будет?

Насупившись, я ответила:

— Нет.

— Значит, в другой раз. — И убрал деньги обратно.

Проследив за его движением и окинув взглядом дорогие джинсы и стильную кожаную куртку, я подумала: «Жмот!»