– Почему вы так решили? – изобразила я полнейшую невозмутимость.

– У вас был такой вид... – он демонстративно прочистил горло, – как будто вас вот-вот стошнит.

– Ничего подобного, – я сбилась с такта и наступила партнеру на ногу.

Он не стал джентльменствовать и скривился от боли.

– Для девицы из высшего общества танцуете вы из рук вон плохо, – констатировал он. И вдруг выдал: – Бандана?

Ноги мои окончательно запутались одна о другую, и я полетела бы на пол, не удержи Харрингтон меня за талию.

– Бандана?! – пролепетала я заплетающимся языком. – Что вы несете, в конце концов?

Мужская улыбка сделалась еще чуточку шире, и он уже уверенно произнес:

– Вы, как и я, «белый кролик», не так ли? Ни одна викторианская девушка не посмела бы сказать джентльмену «что вы несете, в конце концов». Просто верх неприличия, вы не находите?

Я ощутила, как сдавило грудную клетку, как перед глазами заплясали черные мушки и как желчью обдало враз пересохшее горло.

Кажется, я собиралась упасть в самый что ни на есть настоящий, викторианский обморок...

И упала, судя по следующим событиям.

4. Трагедия на балу

Я очнулась на мягкой кушетке с мокрым полотенцем на лбу.

– Джоанна... Джоанна, – голос звал меня, словно издалека, из той реальности, возвращаться в которую мне совсем не хотелось. Здесь, в поле полном ромашек, было легко и приятно...

А там...

– Что случилось? – просипела я через силу, приоткрывая глаза.

– Вы меня напугали, – Харрингтон поднимался с колен. – Потеряли сознание... Я думал, вы умираете.

– Жаль, что не умерла. По крайней мере, весь этот кошмар уже бы закончился...

– Вы о перемещениях? – осведомился мужчина. – Я и сам едва могу в это поверить.

Я полностью распахнула глаза... и села.

– Так это правда, вы тоже оттуда? – спросила, ощущая близкие слезы. – Я думала, что я здесь абсолютно одна. – Уткнулась в жилетку своего вовремя подоспевшего спасителя и дала волю эмоциям.

Тот позволил мне выплакаться, похлопывая по спине, словно малого ребенка, и спросил наконец:

– Как вы здесь оказались? Тот мальчик, что спас меня в пабе – это ваша первая ипостась, я правильно понимаю?

Я утерла хлюпающий нос и просто кивнула.

– А вы, – икая, произнесла я, – больше не прикладывались к «веселому» флакончику?

Голубые глаза Харрингтона ярко вспыхнули, и он хохотнул:

– О нет, прикладывался! Не без этого. – И пояснил: – Представьте только, я прошел через дверь и очутился в теле молоденькой горничной, отчаянно отбивающейся от неприличных поползновений старого греховодника, ее хозяина. Я, понятное дело, не стал такого терпеть и заехал мерзавцу по причинному месту... Коленом. Со всего маху. Тот задохнулся от боли (уж мне ли не знать, насколько это несладко), а потом, сумев-таки разогнуться, он погнал меня прочь... – Мужчина пожал плечами: – Боюсь, бедняжка бродит где-то без крыши над головой, и я виновник этому несчастью.

– Какой кошмар! – отозвалась я с долей насмешки, и мы одновременно улыбнулись друг другу.

Смеяться над чужим горем было весьма некрасиво, и мы знали об этом, но облегчение, испытанное в обществе друг друга, как будто бы отодвинуло все сторонние беды на второй план. Все с нами приключившееся казалось какой-то нелепой шарадой, готовой вот-вот разрешиться...

– Почему вы назвали нас «белыми кроликами»? – поинтересовалась я у Харрингтона, и тот ответил, не задумываясь:

– Меня привел сюда белый кролик, а вас?

– Меня... – я припомнила странного мужичонку в белом костюме, – должно быть, тоже привел сюда кролик. Белый. – И я рассказала, как все случилось на самом деле.