– Никогда, никогда не простит!

– Ну, так уж и никогда… – не совсем уверенно произнес Павел, отводя глаза в сторону. – Она же дочь моя, она меня любит. Я ее не оставлю в любом случае, что вы. Время пройдет, она успокоится…

– Нет. Не успокоится, не надейся. Да я даже больше тебе скажу, Пашенька… Знаешь, что она мне только что сказала? Ой, мне даже повторить это страшно…

– Что она сказала, Елена Михайловна?

– А то… Если, мол, папа не вернется… Если и дальше заставит маму страдать… Я вырасту и убью его. Представляешь? Так и сказала!

– Да ну… Вы сейчас придумываете, Елена Михайловна. Не мог ребенок такое сказать.

– Да, она еще ребенок. Но пришлось повзрослеть по твоей отцовской милости. Не забывай, что к матери она тоже очень сильно привязана. Мать-то на ее глазах помирает, она ж все видит… И очень ждет, чтобы ты вернулся, чтобы все было по-прежнему… Вот и выходит, Пашенька, что ты жизни своих близких на кон поставил… Вот и выбирай теперь, что тебе дороже, дочь или это твое «хочу – не хочу»… Выбирай, Пашенька, выбирай…

Павел ничего не ответил, сидел молча, крепко сцепив ладони в замок. Только желваки на скулах подрагивали – видать, зубы сжимались судорожно. Елена Михайловна тоже притихла, глядела на него с опасливым ожиданием. Чуяла близкую победу – только бы не спугнуть… Помолчала еще немного, потом проговорила тихо и вкрадчиво:

– Если надумаешь вернуться, Паш, то не бойся… Просто знай, что Нинель тебя не упрекнет… И Ниночка тоже. И я. Все будет хорошо, Паш, и даже лучше еще будет. Каждый может ошибаться, ведь так? Главное – ошибку свою исправить вовремя…

И, будто боясь, что Павел снова заговорит и разрушит маленькую надежду, засобиралась быстро:

– Ой, чего ж я сижу-то, тебя отвлекаю! У тебя ведь дел полно, наверное. Все, все, Паш, ухожу… Мы ждать тебя будем, Паш… Надеюсь на твою совесть… Да, будем ждать…

Выйдя в приемную и закрыв за собой дверь, выдохнула с трудом, прикрыв глаза. И услышала голосок секретарши:

– Вам плохо? Может, воды вам дать? Да вы присядьте, пожалуйста!