– Возможно, они что-то искали… – Если честно, первая мысль была о тех, кому проиграл Макс. Наверняка они стребовали с него все наши координаты. Сам бы так поступил, да еще взял бы в залог что-нибудь ценное.

– Судя по бардаку, не нашли. – Ленка деловито принялась рассовывать все по местам. Хотя, по правде говоря, месторасположение моих вещей даже мне было неизвестно.

Угу.

Я понаблюдал за усилиями девчонки и пошел на кухню.

Вопрос – что они искали?

На кухне было так же, как и позавчера, когда я уходил на дежурство. Недопитый кофе в чашке, сиротливо распластанная на столешнице книга… И все-таки что-то было не так. Чего-то не хватало.

– Тар? – Через мгновение на кухню заглянул любопытный Ленкин носик. – Ты здесь? Вроде у тебя однокомнатная квартира, но почему-то кажется, что в ней можно заблудиться.

– Заблудиться, Лен, можно где угодно, главное, чтобы было желание. – Я опустился на диванчик, и тут мой взгляд приковал к себе лежавший в мусорном ведре портрет. Точнее, рамка для фотографий.

Взяв ее за потертый угол, я бережно вытащил, вытер полотенцем и поставил свою находку на стол, с привычной тоской вглядываясь в любимые лица.

– Кто это? – Ленка, заметив перемены в моем настроении, уселась напротив.

Я поднял на нее взгляд. Действительно, откуда ей знать, кто жил здесь почти тридцать лет назад? Ее тогда не то что на свете, даже в проектах не было.

– Это мои родители.

– И где они сейчас? – Девчонка заинтересованно покорябала треснутое стекло, вглядываясь в фотографию.

– Надеюсь, в лучшем из миров.

Я продолжал смотреть на нее, а она вдруг смутилась. Отставила рамку и, вскочив, суетливо забегала по кухне.

– Тар, а где сковородка? А у тебя есть лук? – Она заглянула в холодильник, выудила оттуда последние четыре яйца и победно принялась делать яичницу.

– Не смущайся. – Я отставил рамку к стене. – Это произошло так давно, что все уже забылось. Меня воспитала бабушка, и сюда я переехал всего семь лет назад, когда ты была еще совсем маленькой.

– А что с ними случилось? – Она уже забыла про яичницу и смотрела на меня с нескрываемым любопытством.

Я пожал плечами:

– Авария. Отец не справился с управлением на обледенелой дороге. Я был в тот миг с ними и почему-то выжил.

Усмешка дернула мои губы, превращая лицо в гримасу. Я помнил этот день. Этот миг. А еще я помнил тот грузовик, что в одночасье изменил мою жизнь. И хотя мне никто не верил, я знал, что это не галлюцинация, не выплеск эмоций, не попытка уйти от реальности. Эта машина – единственная виновница аварии, возникшая из ниоткуда и исчезнувшая в никуда – не была плодом отравленного страхом сознания. Она стала причиной смерти моих родителей, оставив на месте аварии лишь месиво из плоти и железа. В хрониках потом удивлялись тому, как шестилетний ребенок смог выжить и не сгореть в случившемся после этого пожаре.

Девчонка, словно не замечая моего настроения, придвинула к себе рамку и принялась задумчиво разглядывать снимок.

Я поднялся и, подцепив сковороду, брякнул ее на стол. Хм, яичница в африканском стиле, но, думаю, еще сгодится для переваривания моим желудком.

– Ты очень похож на отца. – Голосок Ленки вывел меня из задумчивого похрустывания угольками. Она побуравила меня внимательным взглядом и наконец поставила рамку на стол. – Такие же яркие черты лица. Прямой нос… Губы… Вот только глаза, наверное, больше мамины? Зеленовато-карие.

– Это потому, что я сегодня почти не спал. А так они у меня зеленые. Без серо-бурых примесей. – Я отодвинул сковороду и взглянул на часы. – Уже почти десять утра. Не хочешь позвонить матери?