– Конечно же, не переживай, – кивнул Алексей, ответив за дочь и уже распахнул двери гостиной и громко произнес: – А вот и наша именинница!

Находясь чуть в стороне от основной массы людей, недалеко от камина, Чернышев неотрывно следил за танцующими парами. Он уже не помнил, когда в последний раз танцы вызывали в нем искренний интерес. Однако теперь его взор ни на миг не отпускал ладную фигурку девушки в светлом платье, с розовым бантом, что опоясывал ее талию. Наташа довольно искусно танцевала для своих юных лет, и лучезарная улыбка не сходила с ее прелестного лица. Перебрав в памяти нужные события и даты, Михаил быстро высчитал, что сегодня Наташе исполнилось восемнадцать.

Спустя полчаса к нему подошел Огарёв и дружески заметил:

– Наконец-то могу поговорить с тобой, Михаил Владимирович.

– Прости, я совсем забыл об именинах Наташи, – произнес озадаченно Чернышев. – Я совсем без подарка.

– Пустяки, – отмахнулся Алексей Петрович. – У нее итак все есть, и даже сполна.

– Балуешь? – спросил он, улыбнувшись другу.

– Она ведь одна у меня осталась после смерти Верочки. Вот и хочу, чтобы все у нее самое лучшее было.

– Твоя дочь прелестное создание, – заметил граф и, не удержавшись, вновь перевел свой заинтересованный взор на грациозную фигурку Наташи, танцующую с очередным кавалером.

При этих словах Огарёв поморщился, и его лицо исказилось мукой.

– Слишком прелестное… – как-то мрачно сказал Алексей.

– Я вижу ты не рад этому?

Огарёв хмуро посмотрел на друга.

– Будешь тут рад. Постоянно кто-то вьется вокруг нее. Еще прошлой осенью она познакомилась в парке с этими фривольными барышнями Урусовыми. Ты ведь помнишь их мать, а дочери еще похлеще будут. Так и меняют кавалеров. Так вот, они то и напели моей Наташеньке, что надо ей в свет выходить. Я как мог, пытался отсрочить это, зная, что она и красива и богата и за женихами дело не станет. Хотел протянуть до ее совершеннолетия хотя бы. Но она ведь еще с детства, ты помнишь, умела упрашивать. Ну, я и сдался. Так вот той зимой поехали мы с ней на первый бал. Как я и предполагал, она произвела фурор, женихов пришлось прямо отгонять от нее.

– Но ведь это прекрасно, если женихов много, ты можешь выбрать из наиболее достойных и титулованных, – заметил Михаил, и тихо добавил: – Хотя лучше бы она сама, по сердцу выбирала.

Но Алексей не услышал его последней фразы и нервно добавил.

– Не выдержал я этого. И запретил ей ездить на балы до именин. Так она мне все уши прожужжала. Она же у меня знаешь, какая своенравная.

– Неужели? – удивился Чернышев, так и не спуская своего взора с Наташи, которая в этот миг весело смеялась, кружа нужные па во время танца. Михаил отчетливо заметил, что его заинтересованность девушкой стала какой-то странной, и он ни в какую не хотел выпускать ее из поля своего зрения. – По ней не скажешь. По-моему, она, как и в детстве веселая и игривая.

– Это когда все по-ейному делается. А как не по душе ей что-то, так она может и ножкой топнуть, уж поверь, – Алексей чуть помолчал и, внимательно посмотрев на друга, спросил: – Какими судьбами ты в Москве?

– Одно дело здесь разрешить надобно, – уклончиво ответил Михаил.

– И где ты остановился?

– Пока в гостинице.

– Ну дак, к нам давай переезжай. У нас места много, поживешь, – предложил Огарёв.

– Я думаю, не стоит. Не хочу вас стеснять.

– Не говори глупостей. Я только рад буду.

– К тому же я ненадолго в Москву. Может на неделю-две. Как только дела улажу, сразу обратно в столицу.

– Понимаю, – кивнул Огарёв.

В самый разгар бала, около десяти вечера, Чернышев покинул душную гостиную залу и направился наверх по боковой лестнице, которая находилась в другой части дома. Почти весь вечер он провел в дальнем углу огромного зала у камина, выжидая нужного момента. Момента, когда его исчезновение не будет заметно. Сейчас большая часть гостей танцевала в бальной зале, остальные приглашенные сидели за столами в парадной столовой, поглощая обильный ужин с разнообразными блюдами и вкушая изысканные дорогие вина.