Нет, здесь была какая-то тайна, но до тех пор, пока он не узнает о ее отце и его месте среди окружения Королевы, он мог лишь строить предположения. А предположения, как он узнал на собственном опыте, часто становятся врагами действия.

«Важно лишь то, как ее лучше всего использовать. Потому что я поклялся исполнить святой долг и не обману твои ожидания, господи», – подумал он.

– А ты никогда не задумывалась о том, какие шутки играет с нами судьба? – спросил он вслух.

Сначала ему показалось, что ее лицо выражает лишь презрение, но потом подумал, что за ним может скрываться что-то еще. Тревога?

– Судьбы не существует, – сказала она. – Как и шуток. Я делаю то, что приказывает Королева. Это единственный путь, и, если я остаюсь на нем, никаких сомнений быть не может – никаких шуток, как ты их называешь.

– Я говорю об одном, а ты совсем о другом, – сказал он, убедился, что остальные находятся достаточно далеко, и только после этого продолжал: – Я говорю о неправдоподобности, а ты называешь это сомнениями, словно весь мир вступил в заговор против тебя. Я попробую подойти с другой стороны. Насколько вероятно, что тебе оказана огромная честь, Жертва Нежеру, и ты стала Когтем Королевы, когда сотни и сотни других Жертв, которые старше тебя и обладают большим опытом, такой чести не удостоились?

– Ты уже задавал этот вопрос. Я тебе ответила. Я заслужила свое место.

– Но, если ты так хороша, если ты такой редкий воин, почему твой командир так жестоко тебя наказывает?

Она бросила на него быстрый ненавидящий взгляд.

– Ты ничего обо мне не знаешь, смертный. Ничего не знаешь о нас.

– Я видел твою спину, видел шрамы. Они еще не полностью зажили. И не думай, что я за тобой шпионю, – это произошло случайно. Ты скромна для своей расы. Большинство из вас равнодушно относятся к наготе, потому что, в отличие от нас, жалких смертных, вы почти не ощущаете холода. Но ты не такая, Жертва Нежеру, ты осторожна – или стыдишься выставлять напоказ свои раны. Тем не менее я их видел.

Она заметно побледнела, и он подумал, что она стала похожа на статую из мрамора.

– Я заслужила наказание. Я не сумела исполнить свой долг.

– И все же однажды, несколько дней назад, ты упоминала своего отца. Теперь, после того как Королева проснулась, он очень занят, так ты сказала. Полагаю, он аристократ, занимающий высокий пост. Я прав?

Она выглядела так, словно хотела оказаться подальше от него. Да, она очень молода, подумал он: несмотря на застывшее лицо и выдержку хикеда’я, она еще не научилась полностью скрывать свои чувства. Ярнульф долго был Охотником, и норны давно стали его добычей – его жертвами. Он видел, как она мучительно размышляет, прячась за маской невозмутимости.

– Кто ты такой, чтобы задавать мне вопросы? – спросила она. – Почему бы тебе не пойти и не спросить у Мако про его отца?

– Потому что тогда мне пришлось бы с ним сражаться, и один из нас умер бы. В любом случае это уменьшило бы наши шансы выжить в этих опасных землях. Ты не такая, как командир Руки Мако. Он знает лишь то, чему его научили, и ему достаточно. А для тебя – нет, хотя сомнения – такое слово ты употребила, не так ли? Сомнения? Они тебя пугают. Это очевидно. Но почему?

– Твои вопросы бессмысленны и нежелательны, смертный. Более того, теперь я уже совершенно уверена, что ты хочешь навредить нашей Руке и миссии.

– Ты, как никогда, далека от правды. Я хочу, чтобы миссия закончилась успехом.

И на этот раз Ярнульф не старался скрыть свои чувства, потому что он не лгал.

Несмотря на схожесть с лицами и телами смертных и даже хикеда’я, Вийеки не мог заставить себя поверить, что пенги, подменыши тинукеда’я, больше, чем животные. Старейшие строители его Ордена утверждали, что помнят времена, когда даже самые убогие из них умели говорить, но сейчас это казалось совершенно невозможным. И когда он смотрел в пустые, похожие на коровьи, глаза людей-носильщиков, стоявших рядом с огромным воротом и дожидавшихся команды надсмотрщика, Вийеки обнаружил, что сама идея представляется ему непостижимой.