Ну что за прелесть!

Всё это ещё и лежало на пропитанной соусом пряной булочке.

 — Ну что? — спросил Георг, а я рассмеялась.

 — Вы мне мстите, ваше величество! Вы просто хотели меня поразить за окрошку, которая вам на самом деле понравилась!

 — Нисколько не понравилась!

 — Ну держитесь… Завтра у нас ужин, так?

 — Так.

 — Я такое сделаю, что вы с ума сойдёте!

 — Верю на слово, ваше высочество. 

Он сам принялся за еду, а я никак не могла перестать наблюдать за русой прядью, спадающей на его лоб. Ну до чего хорош.

И какой сухарь при этом! 

Вот хотя бы сегодня ночью. Матушки-бабушки-фрейлины забрали меня из спальни супруга уже заполночь, и всё хвалили, что раньше не сбежала. Мол, это хорошо, точно наследника можно ждать!

Знали бы они, сколько раз его величество завалил меня на лопатки… А сколько раз я ответила ему тем же… И речь, конечно, о шахматах!

Мы не остановились на одной партии и играли весь вечер. Пили виски, разносили друг друга в пух и прах, и за всё это время практически не обмолвились словом о нашем договоре, будто режим «супруги» переключили на режим «собутыльники».

Говорю же: сухарь!

При том, что я прекрасно помню, как умело он целуется, честное слово, помню. И теперь даже жаль, что он больше не пристаёт. С какой радостью я бы героически потерпела минуту или две, прежде чем влепить ему пощёчину! 

Я не претендую на то, чтобы меня домогались, но стоило узнать, что король не считает себя человеком способным на любовь, я такая сразу: «О-о-оу-у-у… ну иди ко мне, я точно это исправлю!»

Нельзя, Даша, фу! Это в тебе просыпается русская жалостливая женщина!

И вот теперь, мы, как ни в чём не бывало, завтракали омлетом с яйцом пашот и мучительно молчали.

У меня миллион вопросов крутилось на языке, а король умело делал вид, что совершенно равнодушен.

Или я опять додумываю за него то, чего нет? Может и правда равнодушен?..

 — Спасибо вам, за терпение, — наконец, не удержалась я.

 — Ну что вы. Это я тут всё усложняю.

 — Почему? — я уставилась на него, не донеся вилку до рта, и теперь желток капал на печёные помидоры.

 — Ну я мог бы всё решить быстро, — он отложил вилку и нож. — Стоило только в первую же ночь не слушать ваших глупостей и не обращать внимания на неубедительную актёрскую игру. — я опустила руки и тоже отложила приборы. — Вы бы глазом моргнуть не успели, как оказались в постели, и даже не были бы против…

 — Почему вы так уверены!? — фыркнула я, отчаянно стараясь расслабиться и не смущаться.

 Он не ответил, только самоуверенно усмехнулся.

 — И что же вас остановило? — я начинала нервничать.

 — Не знаю… — тихо ответил он. — Наверное я увидел в вас что-то… Будто если бы всё прошло добровольно, я получил бы больше… удовольствия.

Ну всё! Проиграла! Шах и мат, снова!

Я покраснела, мамочки, я просто бордовая, можно даже в зеркало не смотреть.

Он это мне сказал вот так, за завтраком? Трезвый!? Трезвой мне!?

 — Вы покраснели, — добил и уничтожил.

Ну, Гоша-а-а! А можно не болтать, бога ради? Да сделай ты вид, что не заметил, дурень!

 — Поверьте, Весна, мы оба многое теряем. И я не только о детях.

 — Но… но-но… — я никак не могла сдвинуться с этого «но», как забуксовавшая машина. — А чувства. Если всё так здорово… будут же чувства…

 — Вовсе не обязательно. Уверяю вас. Быть вашим другом и играть в шахматы тоже весьма приятно, но от такого не появляются чувства. Это дружба на приятной дистанции. Секс раз в неделю, полагаю, это безопасно.

Да что такое, мы будто говорим о любви, как о каком-то ЗППП!

 — У вас есть любовницы? — вдруг спросила я, благо, совсем тихо. Казалось, что никто нас не слышит и, когда я, на всякий случай, обернулась, поняла, что мы в самом деле достаточно далеко, а слуги за ненадобностью, удалились.